Вопросы

А я сел, направив на нее оружие и не мог заставить себя выстрелить. Она спокойно поднялась и отряхнулась. Сказала, что из-за таких продажных сук, как я, они и не могут победить. А мне дела не было до этого, я смотрел на нее во все глаза. Впервые видел женщину-снайпера, о которых на войне и русские, и чечены рассказывали легенды, потому что воевали девчонки и на той, и на другой стороне. И легенды эти  были похожи на страшные сказки. И пока я сидел, вытаращившись на нее  и пытаясь припомнить все услышанное, она дернулась в воздухе, как черная молния, выбила у меня из рук ствол и прижала меня к холодной земле, наступив ботинком на горло. С такой тренированной ловкостью я еще не сталкивался и понял – на уровне инстинкта – что действовать нужно незамедлительно. Я схватил ее за ногу, мы стали бороться, она царапалась, я бил ее по лицу, и, наконец, одолел, но инстинкты сработали все сразу. Я уже рвал на ней одежду, а она материла меня последними словами. Я зажал  ей рот. Тогда мне не то, что не хотелось ее поцеловать, а хотелось причинить ей как можно больше боли. И это все засело во мне надолго. Этот октябрь... Я бросил ее в лесополосе без оружия. И она плакала не как убийца, не как солдат, не как снайпер, а как обычная дворовая девчонка. И тогда я решил, что если начну новую жизнь, чтобы никогда не вспоминать прошлое, то это случится обязательно в октябре.

Рига умолк.

– Женщина не должна воевать. И не должна быть никем унижена, – сказал после паузы.

Таня посмотрела за окно – на розовеющее небо.

– А теперь ты ответь мне... Таня... за что?

Она приподнялась на локте и взглянула ему в лицо. За что? За что он получил деньги тогда? За что получает теперь? За что девочка хотела убить его? За что он ее изнасиловал? Или за что он мучится так долго, вспоминая это?

– Что именно? – спросила она.

– За что ты его так любишь, Таня? – закончил Рига совершенно неожиданно.

– За то, что тоже мечтала начать новую жизнь с человеком, который ничего не знал бы обо мне. Но он так унизил меня, что..., – она затихла.

– Что? – спросил Рига.

– Что никакая война не идет в сравнение...

30. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ВСТУПАЮТ В СГОВОР?

         Неожиданно в «Фортуне» появился Джин. Без приглашения, без предупреждения. Обнялись с Димом по-братски, закатились в ресторан. Джин жевал и оглядывался все вокруг с живым интересом.

– Да, да, круто. На широкую ногу. А честно – без «товара» это все пошло бы на дно, так? Эта роскошь губительна без сети.

Итак, Джин не утратил своей привычки опережать ответом незаданный вопрос собеседника.  

– Нет, я просто уточняю. Ты тут хозяин, царь и бог, ясно. Я не в претензии, мне процент капает. Товар делим честно.

– Тогда что?

– Соскучился просто. Кисло у нас. Невесело.

– Да и здесь море остыло.

– Здесь не в море дело. Здесь власти нет. Здесь ты один, да вот этот парень твой, – Джин кивнул на вошедшего Ригу, – власть. Это здорово. А у меня на шее полстолицы сидит и все норовят в карман залезть.

Рига присел с ними. 

– И девки у нас все кислые. Прокисли дуры, – продолжал Джин весело. – А здесь, вау, какие цыпочки.

Дим почему-то вспомнил о его садистских причудах.

– Да, у нас живее. Вот Рига женится. Рига, пригласи гостя на свадьбу, – бросил Дим.

– На куда? – поразился Джин. – На свадьбу, мать ее? Обожаю свадьбы!

Рига молчал.

– И что тебя толкает под венец? Миллионы ее папаши? Или одряхление твоего члена?

– Все вместе, – усмехнулся Рига.

Дим глотнул водки и поднялся.

– Ребята, я в дела нырну. А часа через два – махнем с Джином в город.

Джин посмотрел ему вслед и обратился к Риге.

– Что-то он нервный стал. Он стал очень нервный.

– Первый сезон. Это сложно, – кивнул Рига.

– Нет, я Дима хорошо знаю. Он сдает.

Рига удивленно вскинул глаза, и Джин вдруг подался вперед, склоняясь к его лицу.

– Рига, ты думал о будущем «Фортуны»?

– У «Фортуны» хорошее будущее.

– А у тебя?

Рига отшатнулся, и Джин вдруг заговорил доверительно.

– Это все херня, что у нас кисло и девки прокисли. Я знаю, как девок расшевелить. Я приехал специально, чтобы поговорить с тобой, верный оруженосец Рига. Скажу честно, мне не нравится, как Дим ведет дела. Не нравится его дурной напор. Не нравится то, что к вам отошли восточные области. Они не были подо мной, но легли бы под столичную сеть – рано или поздно. Дим метнулся, как молодой быстроногий паук, – и все. Не то чтобы меня не устраивала моя доля, но, согласись, должна быть централизация, – закончил Джин тоном политика, выступающего перед народом с трибуны. – Зачем ему эти территории?

– При чем здесь мое будущее, Джин? – спросил Рига прямо.

– При том, что с тобой мне было бы проще вести дела, чем с ним. А тебе было бы проще перестать быть чьим-то оруженосцем, – Джин широко улыбнулся.

– Почему ты так решил? – удивился Рига.

Джин хитро прищурился.

– Я не слепой. Дим не может не тяготить своей угрюмостью. Он зануда, пижон. Он людей ни во что не ставит. Я же вижу конфликт между вами!

– Конфликт?

– Конечно, – уверенно кивнул Джин.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал Рига.

Гость  снова заулыбался.