Вор

Матар вздохнул, оглядел сады, в которых с утра до ночи работали сборщицы ягод, и вернулся в дом. Он переживал за Лику. Она отказывалась от кукол и платьев, не желала смотреть выступления актёров. Её редко кто видел, и чем ближе были именины принца, тем больше дочь замыкалась в себе.

Как и предполагала Дора, с правящей семьёй было заключено соглашение, что в день именин юного безымянного принца Лика откроет и его шкатулку, и шкатулку принца Севира, если к тому моменту он не сделает этого сам.

Так пролетели четыре года. Дора прожила их в предвкушении и чуть ли не ежедневной подготовке к великому событию, Матар – в долгожданном семейном счастье. А вот Лика темнела день ото дня. Ведь свою шкатулку она так и не открыла. И никто не знал о её тщетных попытках.

– Я не хочу сейчас это делать, – говорила Лика, надеясь, что родители не уличат её во лжи. – Это должен быть особенный день.

– О, богиня послала мне глупую дочь! – восклицала Дора. – Ты понимаешь, что в шкатулке могут быть груды золота? Или лекарство от крысиной гибели?

– А ещё там может быть осиный рой, грозовое облако или смерть! Богиня могла повернуться ко мне и тёмным ликом! Как в легенде о бесценном Иове: его даром было зеркало, и всякий, кто смотрел в него, умирал! Я не хочу такого же! – кричала Лика и убегала в свою комнату.

– Она боится, – говорил Матар жене. – Вот подрастёт…

– Она уже взрослая! Не могу дождаться, когда она поумнеет!

Лика слышала эти разговоры, хоть родители и старались понижать голоса. Девочка забиралась под одеяло и плакала от обиды.

Дурацкий талант. Из-за него у неё не было друзей. В безымянном детстве Лика не знала одиночества. Стоило стать бесценной, как другие дети перестали с ней общаться. Кто-то боялся, кто-то завидовал, а кому-то попросту запретили: вдруг бесценная откроет шкатулку по дружбе? Потом век не расплатишься!

Чтобы этого не случилось, Лику никуда не отпускали одну и постоянно твердили о её долге, о соглашении с короной и великом предназначении. Мать говорила о безбедном будущем и славе, отец – о счастливой жизни и добрых поступках, которые она совершит.

«Всё было бы так, будь я взаправду настоящей бесценной, а не какой-то… какой-то… Сломанной!»

Лика не раз спрашивала, почему Стефан не пригласил нормального бесценного, и не получала вразумительного ответа. Отец говорил, что бесценных на свете не так много и большинство из них путешествует в таких далёких землях, что могли пройти годы, прежде чем кто-то из других бесценных посетил бы Илассет.

Мать на это презрительно фыркала.

– Красивая сказка, но так ветви просто дешевле. Я до сих пор считаю их цену унизительной!

Лика слышала в этих словах только одно: она не настоящая бесценная.

«А если не получится открыть шкатулки принцев?»

Она не спала ночами, думая об этом.

– Мне не нужна бесценная! Я сам открою эту проклятую шкатулку! Как Сенрих!

Крики принца Севира разносились по коридору. Служанки старательно натирали рамы картин до блеска и в десятый раз мыли полы, лишь бы послушать, чем закончится ссора отца города и принца.

– Не смей сквернословить!

Раздался звонкий шлепок. Вся прислуга разом застыла от неожиданности. Девушки переглядывались, пажи не скрывали ухмылок.

– Ты принц Ародана! Вот и веди себя как подобает принцу!

– Что ж ты ударил принца, а, отец?

– Будешь дерзить, и я сделаю это ещё раз. И рука моя не отсохнет. Избалованный щенок! Тебе оказана великая честь! Тебе следовало бы молиться Двуликой за то, что у тебя есть возможность оплатить услугу бесценного!

– Это девчонке следовало оказать мне великую честь! Она такая же подданная Илассета, как и все прочие!

– Только посмей завтра ляпнуть что-то подобное! Тебе дали время, и ты не справился! Хватит! Я не допущу, чтобы правитель третьей ветви приехал на съезд принцев без дара!

За закрытыми дверями спальни раздался звон стекла. Похоже было, что принц опрокинул поднос с ужином. Все служанки рванули к дверям, чтобы прибрать беспорядок, а заодно и увидеть своими глазами, что происходит внутри.

Стоило приоткрыть двери, как коридор сотряс властный, гневный окрик:

– Вон! Все вон!..

…Севир плюхнулся на диван и лениво закинул в рот виноградинку, поднятую с пола. Стефан брезгливо скривился.

– Жрёшь как собака.

Севир равнодушно пожал плечами. Он поправил подушки и закинул обе ноги на диван, испачкав уличными сапогами красный бархат. Хлопнув в ладоши, принц достал из воздуха шкатулку и принялся её вертеть. Деревянная, с красивой, но простецкой резьбой шкатулка состояла из одинаковых квадратов, которые волшебным образом поворачивались туда-сюда.

– Без крышки, без замочной скважины, пружин или шестерёнок, – проворчал Севир. – И как её открыть?

– Сын, для этого и нужны бесценные. Твоя мать тоже не понимает. Но поверь, так будет лучше для всех нас.

Судя по голосу, отец немного успокоился. Он налил вина и залпом опрокинул бокал.

«Пьяница несчастный».

Севир искоса глянул на отца и промычал что-то утвердительное. Он слышал, как родители решали судьбу их с братом шкатулок. Мать один раз сказала, что против, но сдалась после первого же отказа мужа.