Вор и Книга Демона

— Предполагается, что это огромная пещера, наполненная огнем, в горах Неквера. Во всяком случае, Генд хочет, чтобы это было именно там. Это очень похоже на Дом на Краю Мира, который может быть везде и всегда одновременно. — Альтал слегка улыбнулся. — Существует и альтернатива этим “Везде” и “Всегда”, но мы не должны думать об этом. Однажды Гер начал играть с понятием “Нигде и Никогда”, и Двейя пришла от этого в страшное негодование. Я полагаю, что за пределами добра и зла находится хаос, который настолько неутолим, что способен поглотить вселенную. Но вернемся к вопросам реальности. Если посмотреть в суть вещей, Дом и Нагараш — это чистые реальности, а то, что мы называем реальным миром, — всего лишь их отражение. Выходит, что это мы метафоры — идеи, если хотите, — придуманные для того, чтобы воплощать в действительности борьбу между Двейей и Дэвой. — Он усмехнулся. — Мы могли бы обсуждать это веками, не правда ли? Но сейчас у нас началась небольшая заварушка, так что нам, пожалуй, стоит сосредоточиться на ней. В тех, других, реальностях время и расстояние не постоянны, как в обычном мире. Скопас Эйозра послал вам обоим письмо с просьбой срочно приехать в Магу, потому что экзарх Алейкон начал сходить с ума. В этом мире послание шло бы до вас полтора месяца, и еще полтора месяца понадобилось бы вам, чтобы добраться до Магу. Однако если бы вы порасспросили людей, то, думаю, вы бы узнали, что Эйозра послал письмо в начале прошлой недели. Эмми могла бы сделать это еще быстрее, но она предпочитает не поднимать большого плеска и всяких толков. — Он посмотрел на Эмдаля и Юдона. — Кажется, мне так и не удалось донести до вас свою мысль, джентльмены, — заметил он.

— По-моему, вы еще более сумасшедший, чем Алейкон, — прохрипел Эмдаль.

— Алейкон не сумасшедший, экзарх Эмдаль, — сказала ему Лейта. — Он видит в кошмарных снах Нагараш, вот и все, но эти кошмары не являются порождением его собственного разума. Их внушает ему Двейя. Идея состояла в том, чтобы всем казалось, будто он сошел с ума, — для того, чтобы вы двое приехали сюда. Похоже, это сработало, поэтому мне представляется, что Алейкон исцелится практически немедленно.

— Ты ведьма, да? — спросил Эмдаль.

— Это начинает мне сильно надоедать, — холодно и недружелюбно отозвалась Лейта.

— На вашем месте я был бы здесь очень осторожен, мистер верховный священник, — предостерег Гер. — Лейте не страшен никто и ничто, и если вы ее рассердите, она сотрет ваши мозги в порошок.

— Чепуха какая-то! — воскликнул Эмдаль. — Мне кажется, вы тут все сбежали из какого-то сумасшедшего дома. Это мы — пастыри веры, и мы указываем вам, во что верить, а во что — нет.

— По-моему, Лейта, тебе лучше показать ему, насколько он не прав, — вслух посоветовал Альтал.

— Хорошо, папочка, — согласилась она, — пожалуй, так и сделаем.

Она посмотрела на суровое лицо экзарха Черной Рясы и вздохнула.

— Печально, — сказала она. — Дейвос реален, ваше преосвященство. Это не просто выдумка священников, которую они всучивают доверчивым людям. Все ваши сомнения и муки ни к чему. Перестаньте укорять себя за то, что сомневаетесь.

На лице Эмдаля внезапно отразилось изумление, и он сильно задрожал.

— Как… — начал он, но осекся.

— Лейта обладает даром, мой экзарх, — мягко пояснил Бхейд. — Она может слышать ваши самые сокровенные мысли.

— Ну я же просила: не называйте это даром, — пожаловалась Лейта. — Это, скорее, проклятие. В большинстве случаев я вовсе не хочу слышать то, что приходит ко мне непрошено.

— Это утомительно и скучно, Альтал, — раздался в сознании Альтала голос Двейи. — Не вмешивайся. Я сама обо всем позабочусь.

Вдруг одна из стен под высокими сводами библиотеки Алейкона исчезла. Вместо стены появилось совершенное лицо Двейи — спокойное, прекрасное и такое огромное, что Альтал почти панически отпрянул назад. Ее безупречные руки были сложены там, где раньше был пол, а подбородок задумчиво покоился на руках.

— Иногда я забываю о том, насколько малы вы, люди, — проговорила она. — Такие маленькие, такие несовершенные.

Она протянула вперед огромную руку и осторожно взяла застывшего от изумления экзарха Эмдаля и поставила его на ладонь другой руки. Потом она подняла Юдона и поставила его рядом с коллегой.

— Отсюда вам все видится иначе, джентльмены? — спросила она.

Оба церковника прижались друг к другу, пища, как мыши.

— О, перестаньте, — с упреком сказала она, и голос ее прозвучал до странности мягко. — Я не хочу причинить вам вреда. Альтал не самый правдивый человек в мире, но на сей раз он говорит правду. Я та, о ком он вам рассказал, и это не иллюзия и не какой-нибудь там трюк. Я хочу, чтобы вы двое вели себя хорошо и в точности выполняли то, что говорит вам Альтал. Мы ведь не будем с вами спорить по этому поводу, а, джентльмены?

Эмдаль и Юдон, все еще панически прижимаясь друг к другу, с жаром закивали головами.