Вор и проклятые души

Я пытался злиться, но не получалось. Я засыпал, стоя на ногах, и отчаянно боролся со слабостью и сном, который скоро одолеет меня и превратит в дерево, и это не бред. Отнюдь не бред! Это реальность, изувеченная Запустением. Крохотный пятачок эльфийского леса сохранился. Вначале только один наполненный древней магией перворожденных дуб. Он начал свою борьбу, когда все прочее пало перед Запустением.

Дуб забирает души разумных существ, растворяя их в умиротворении, лишая посмертия, и вместо смертного появляется новое дерево. Я узрел себя и остальных не глазами, но чувствами, и смотрел не в сегодняшнее. Я видел, что будет завтра после восхода солнца — мы исчезнем, подарив себя жуткой роще вокруг большого дуба.

— Проклятье! Проклятье! — Я повторял раз за разом.

Мы почти повержены, но еще не пали окончательно… Упасть? На траве спокойно и мягко…

— Врешь! — Я закричал, обращаясь к безликому дубу. — Не получится ничего у тебя!

Выхватив из-за пояса охотничий нож, резанул себя по правой ладони. Боль и кровь, потекшая по запястью, изгнали из головы дурман, хотя тело все еще плохо подчиняется мне. Однако достаточно, чтоб доковылять до инквизитора, который ближе других. Я рухнул перед ним на колени и сделал порез на его ладони.

Монах дернулся, медленно открыл глаза.

— Гард? — чуть слышно произнес Томас Велдон. — Ты?.. Уходи. Мне хорошо, я дерево…

— Ты чертов паршивый церковник! — Я хлестко ударил его по лицу. — Очнись ты, урод!

Губы монаха скривились от боли, а в левом оке появились осмысленность и злость.

— Гард!

— Вставай, Велдон! Некогда объяснять! Времени мало!

Времени почти нет, потому что я чувствовал, что слабость накатит на меня гораздо быстрей, чем истеку кровью; еще немного, и снова начнет шатать.

Хвала Харузу! Взор Велдона вдруг прояснился. Монах понял, что происходит, ему не понадобилось ничего объяснять.

— Теперь к Брану! — Я помог подняться инквизитору.

— И они тоже? — хрипло воскликнул монах. — Они тоже отдают душу?

— Значит, душа у них есть! Быстрей, Велдон!

Мы вместе заковыляли к предвестнику! Проклятье! Отца Томаса шатает, как пьяного матроса!

— Скорей же! — Я сел на колени перед Войной. — Держи ему руку! Так.

Острие ножа разрезало ладонь предвестника. В его горле раздались хрипы. Бран задергался и открыл глаза, зашедшись в кашле. Но его взор был осмысленный.

— Надо уходить! — Я вскочил, помогая подняться монаху, и затем потянул за порезанную руку Брана, намеренно причиняя тому боль. Дабы еще лучше мозги прояснить!

— Чтоб тебя! Николас! — выругался Война, но он тоже уже на ногах. — Ты ж видел, что делаешь! Больно, черт тебя побери!

Войну качнуло. Он чуть не упал и посмотрел изумленно на меня, а потом попытался оглядеть себя, и снова колени Брана едва не подкосились. Кровь и песок! Велдону уже хуже — взор плывет, скоро рухнет на траву и уже не поднимется. Я ударил его по щеке. Монах схватился за лицо, но смолчал. Понял, что был на грани беспамятства.

Дурманящая злая сила эльфийской рощи воздействовала на предвестника и инквизитора гораздо сильней, чем на меня.

— Я не могу, — пробормотал монах. — Не могу даже идти!

— Не закрывай глаза! — Схватив инквизитора за плечи, я встряхнул его.

Снова помогло! Взор Велдона стал прежним. Что Война? Предвестник выглядел даже лучше, чем мгновения назад. Бран с мрачной физиономией сжимал порезанную руку, выдавливая кровь и отрезвляющую боль.

— Сон про деревья вовсе не сон, — произнес он.

— К дьяволу разговоры! — Я толкнул инквизитора к Войне. — Уводи его из рощи! Убирайтесь отсюда! А я к Ирме.

Я кинулся к вампирше и тоже опустился перед ней на колени. Ирменгрет лежала, закрыв глаза, лицом на траве. Перевернув ее на спину, взял левую ладонь и сделал осторожный разрез. Не подумал бы, что в нынешнем состоянии, когда боролся с туманом в собственной голове, еще смогу чему-нибудь удивляться, но меня поразило, что из пореза выступила и потекла кровь.

— Проклятый пепел!

Вампир вдруг зашипела и выдернула из моей руки ладонь. Покатилась по траве и по-звериному вскочила на четвереньки. Она скалила длинные клыки, черты красивого лица заострились и не казались теперь привлекательными, а вместо человеческих карих зрачков — желтые хищного зверя.

— Ирменгрет! — Я попытался докричаться до человеческого внутри вампира.

Не успел! Обезумевшая вампирша бросилась на меня. Прыгнула, сбила с ног, повалив на спину. Рычала, как настоящий зверь, обнажив клыки, и тянулась к моей правой руке, с которой стекала кровь.

Я схватил ее за шею левой рукой со змеиной кожей, удерживая на месте. Лицо нежити всего в нескольких дюймах от моего. С оскаленного рта падала слюна, вампирша рычала и скалила клыки. Она не смотрела ни на что, кроме крови на другой моей руке, которую я оттянул назад. Сжимая в ней охотничий нож! Одно движение, и он вонзится в глаз зверя в облике Ирменгрет.

— Ирма!

Я ударил ногами, отбросив вампира на несколько шагов, и, вскочив, выставил вперед нож.

— Николас?