Вор и убийца

Я искоса глянул на Дамана. Вот он! Рукой подать. Но еще ближе сегодняшняя клятва. О Харуз! У меня снова появится неоплаченный долг — я сокрушенно посмотрел на кандалы — с этим не сбежишь. Хотел было дать себе еще один зарок, но после… потом. Когда буду на свободе. Лишьутешался мыслью, что крайне интересные бумаги Дамана спрятаны в надежном месте, они обязательно лягут на стол королю Арнии. Хотя после сдачи Загорья гнилой душонкой владельца писем не удивить, а тем более после того, как я перережу ему горло. Я непременно прикончу его! Однако содержимое бумаг перечеркнет планы больших и влиятельных людей в Ревентоле, которые заодно с Конрадом Даманом. Мне этого достаточно.

Песнопение закончилось. Отец Томас опустил сложенные в молитвенном жесте руки и с вызовом посмотрел на герцога Альбрехта, а затем перевел взгляд на Дамана. Взор инквизитора стал испепеляющим.

Когда бывший генерал-губернатор арнийского Загорья вновь выступил вперед с заготовленной речью, Велдон и его инквизиторы демонстративно повернулись к предателю и огсбургцам спиной. Отец Томас направился к тяжелораненым со словами благословения; изредка он клал на склонившуюся перед ним голову ладони и замирал. Целительская магия! Только сил инквизитора не хватит, чтобы помочь хотя бы каждому десятому из страждущих.

Конрад Даман все еще говорил, его унылая речь сводилась к призыву присягнуть императору Карлу и была мало кому интересна. Пленники не обращали на него внимания и копошились в огороженном квадрате так же, как и до появления блистательных кирас имперцев, словно бы тех и не было. Голодным, замерзшим, израненным людям огсбургцы опостылели. Здесь были только те, кто в безнадежной ситуации не сдался на милость захватчиков, они не собирались покоряться и сейчас.

Я бы назвал подобный выбор глупостью. Одно дело в бою сражаться до конца, другое — спасти свою шкуру, изобразив видимую лояльность новой власти, когда бой уже проигран. Будет же возможность удрать из покоренного графства или хотя бы затаиться, а так… Шансов у них нет! Сам бы я уже протискивался к имперцам, чтобы изъявить свою верность огсбургской короне, кабы не перспектива внезапно воскреснуть прямо перед поросячьими глазками изумленного Дамана. Меня останавливало лишь его присутствие, только он, а не какое-то глупое благородство. Для вора что Огсбургская империя, что Арнийское королевство — все едино. Тем паче что королю Герарду Пятому я не присягал, а Николаса Гарда и вовсе расстреляли во имя королевского правосудия.

Вот и получается, что сбежать не могу и единственный путь на свободу — это покорность императору Карлу. Я размышлял над тем, как поступить, чтобы избавиться от оков, когда по загону для пленных побежала рябь вялого возбуждения. Сюда сунулись четверо рундаширов и подофицер, который принял меня и Тейвила у орков. Подофицер определенно кого-то искал, он крутил головой и стрелял взглядом над головами пленных. Имперцы искали барона. Ему опять заломили руки и под басовитые проклятья потащили пред светлые герцогские очи. Подофицер остался тут, рядом со мной.

Бросив лейтенанта в двух шагах от Альбрехта Огсбурга, генералов и Дамана, солдаты вернулись. Кажется, они возвращались по мою душу… Проклятый пепел! Так и есть! Подофицер указал заостренной бородкой на мою закутанную в плащ фигуру. Пнув кованым сапогом для острастки, мне тоже заломили руки. Спустя четверть минуты я стоял перед важными огсбургцами, опустив голову. Кровь и песок! Мое положение стремительно менялось: от плохого к худшему!

— Он! Это он! — кричал Конрад. Хотя нет, более правильным будет сказать, что Даман вопил. — Герардова ищейка! Его прислали, чтобы следить за мной!

— Как видно, я прибыл сюда не зря, — с каменным лицом сказал Тейвил, когда Даман замолк, чтобы перевести дух. — Жаль, что оказался в Бранде слишком поздно.

Конрад Даман побагровел. Еще мгновение, и его снова разорвет поток истеричной желчной брани.

— Довольно, — отчеканил герцог.

— Ваша светлость, я всего лишь хотел… — попытался возразить Даман.

— Вы не услышали меня? — Герцог Альбрехт говорил с ноткой равнодушия в голосе, но в его глазах отчетливо мелькнуло раздражение. Когда Конрад Даман заткнулся, огсбургец перевел взор на лейтенанта.

— Это так? Вы посланы на север с… — Герцог замялся, подбирая нужное слово. Он изъяснялся на общем языке практически без акцента. — С тайной миссией?

Тейвил оставил обращенный к нему вопрос без ответа.

— Что ж, — после короткой паузы продолжил Альбрехт Огсбург, — у нас отыщутся те, кто поможет вам сделаться более сговорчивым. Уведите его!

Рундаширы повели барона прямиком к тюрьме. У входа в здание их нагнал кузнец, который принялся сбивать с ног Тейвила кандалы, однако ничего хорошего это ему не сулило.

Герцог Альбрехт заговорил с генералами на имперском наречии, Даман переминался с ноги на ногу в сторонке, а я обливался потом под шерстяным плащом. Про меня как будто забыли. Но нет, ненадолго. Меня толкнули и развернули лицом к герцогу и Даману.