Вор (ЛП)

Она высвободила свою руку из моей и наклонилась поцеловать меня в лоб, Дар Хамиатеса на золотой цепочке коснулся моего носа. Когда она выпрямилась, камень снова лег ей на грудь чуть ниже ключиц.

* * *

Два дня спустя, когда я немного окреп, была проведена официальная церемония поднесения царице Дара Хамиатеса ее двоюродным братом Евгенидесом. Очевидно, простота, с которой я сунул ей в руки камень на грязном ремешке, не удовлетворила церемониймейстера. Явился камердинер моего отца и помог мне облачиться в модную одежду. Я провел всю церемонию как в тумане и кое-как вытерпел последующий банкет.

Мои кузены высказали свой обычный набор завуалированных оскорблений. Мои тети смотрели на меня через губу, а мои дяди «неумышленно» нагрубили, с удивлением заметив, как мало я похож на своего отца, полностью унаследовав все качества материнской родни.

Я не смог изобрести ни одного иронического замечания в ответ и, полагаю, был весьма сдержан. Действительно, мне было все равно, просто я убедился, что при дворе ничего не изменилось. Я отправился спать.

* * *

Ночью у меня начался жар, и доктор с помощниками обосновались у моей постели на всю следующую неделю. Я помнил, что однажды вечером ко мне пришла царица и предложила Дар Хамиатеса, но я заявил ей, что предпочитаю умереть. Я уже достаточно наигрался и этим камешком и предполагаемым бессмертием, которым, по слухам, он мог наделить своего владельца. Я обнаружил, что есть нечто ужасное и пугающее в том, сколько жизней он забирает в обмен на свое покровительство.

Она молча кивнула, как будто сама давно все поняла. Хотя, может быть, это был сон.

Когда я наконец почувствовал себя лучше, то оставил в своей комнате одного врача. Я принял участие в церемонии, поборов его яростное сопротивление, и теперь он тиранил меня с правом полного морального превосходства. Он предупредил, что отрежет мне ногу, если я попытаюсь поставить ее на пол. Я сообщил, что последователи Асклепия приносят клятву не причинять вреда живому существу. Он сказал, что ради меня, конечно, сделает исключение.

* * *

Наконец, разногласия между Сунисом и Эддисом были урегулированы, новый договор составлен, некая сумма компенсации выплачена в казну Эддиса, и наследник с халдеем собрались домой. Они пробились ко мне сквозь врачебный кордон, чтобы попрощаться. Когда они вошли, я уже сидел в постели.

— Халдей, — я приветствовал его кивком. — Ваше Высочество, — я кивнул Софосу.

Софос, конечно, покраснел.

— Значит, тебя назвали Евгенидесом, потому что твоя мать была Царской Воровкой?

— Отчасти. Вернее будет сказать, что Евгенидес является нашим родовым именем, и я был назван в честь моего деда. Но моя мать, знаешь ли, никогда не была Царской Воровкой. Она умерла раньше моего деда, и я унаследовал титул непосредственно от него.

— Но люди называют твою мать Царской Воровкой, — возразил озадаченный Софос. — По крайней мере, я слышал, что они так говорили.

Я улыбнулся.

— Она была любимицей двора, и ее часто называли Царицей воров. Говорили, что она крадет сердца людей одной своей улыбкой. Но, конечно, она так же крала их драгоценности и носила их сама либо посвящала богам. Ей нравилось забирать у людей то, чем они больше всего бахвалились. Так что если они приходили покрасоваться своими новыми изумрудами, то через пару дней, скорее всего, находили их на алтаре Евгенидеса, а то, что подарено богу, не вернется к человеку никогда. Придворным приходилось быть осторожными, чтобы не обидеть ее.

Позже они узнали, что меня обижать тоже не стоит. Софос начал говорить:

— Твоя мать. Ведь она… — он остановился, когда понял, что собирается произнести.

— Выпала из окна, когда мне было десять лет? Да, но не на вилле аристократа Эрактуса. Она танцевала на крыше дворца и поскользнулась.

Софос притих на мгновение, готовясь перейти к более безопасной теме. Наконец он выпалил.

— Когда ты собираешься жениться?

— Полагаю, это прежде всего зависит от того, когда я найду ту, на ком захочу жениться, — ответил я, озадаченный.

— Ну, ты же знаешь, — он засопел.

Я в недоумении посмотрел на него. Он покраснел. Я посмотрел на халдея, чтобы понять, знает ли он, на что намекает Софос, но он только пожал плечами. Пришлось спросить:

— Софос, ты это о чем?

— Разве ты не хочешь жениться на царице? Разве она тебя не любит за то, что ты сделал ее настоящей царицей?

— Она любит меня, Софос, но в основном потому, что большая часть остальных ее двоюродных братьев полные дебилы. Я очень люблю ее по той же причине, но не рассчитывал сделать царицей, а потом потребовать ее руку в награду. Государыня не должна выходить за вора. Возможность заключить династический брак случается не часто, — я колебался, наблюдая за халдеем, — Здесь надо исходить из политических интересов.

Эддис все еще мог создать альянс с Сунисом, но наша царица выйдет за их царя только через мой труп.

— Но, Ген… — начал Софос, но я перебил его.

— Нет, — сказал я. — Больше никакого Гена. С этого момента существует только Евгенидес. Я никогда в жизни не хочу больше слышать о Гене.

Халдей рассмеялся, когда я покачал головой.