Вор с палитрой Мондриана

Однако все это казалось странным и многозначительным совпадением. И разумеется, с первого взгляда выглядело оно вполне невинным. Я заехал за Кэролайн в «Пудл фэктори», и мы вместе отправились на такси в «Хьюлетт», и я не озаботился прочитать имя водителя на пластиковой лицензии, заткнутой за щиток, но, допустим, прочитал бы, и, допустим, оно оказалось бы Тернквист. Тогда, когда дежурный внизу назвал бы этого скверно одетого художника по имени, мы могли бы отметить еще одно совпадение: нам выпало повстречать сразу двух Тернквистов на протяжении какого-нибудь получаса. Но что с того?..

И все же…

Мы обошли зал по кругу, время от времени останавливаясь то перед одной картиной, то перед другой. Некоторые оставили меня вполне равнодушным, но был тут и Кандинский, которого я очень люблю. Имелся и Арп. У Ондердонка тоже был Арп, но, поскольку красть Арпа мне не заказывали, я не усмотрел совпадения в этом факте, а если бы даже и усмотрел, то не счел бы его столь уж замечательным. Или же…

— Берн? А может, нам лучше вообще забыть про кота?

— Хотел бы посмотреть, как это у тебя получится.

— Нет, меня это просто убивает! А как ты думаешь, что они сделают с Арчи, если мы не принесем им картину?

— Ну почему они непременно должны что-то сделать?

— Ну, чтоб доказать серьезность своих намерений. Разве не все похитители действуют по тому же принципу?

— Не знаю, по какому принципу они там действуют. Думаю, просто убивают жертву, ну, чтоб их потом никто не мог опознать. Но только как их опознает бирманский кот? Хотя…

— Хотя кто знает, как могут повести себя эти безумцы. Главное, что они требуют от нас невозможного.

— Ну, не столь уж и невозможного, — заметил я. — Картины постоянно умыкают из музеев. Ну, взять, к примеру, Италию, там вообще это дело поставлено чуть ли не на промышленную основу. Даже у нас можно прочитать нечто подобное в газетах каждую пару месяцев. Из Музея естественной истории тоже очень часто воруют.

— Так ты считаешь, что у нас получится?

— Я этого не говорил.

— Но тогда…

— Красота, верно?

Я обернулся на голос, и там стоял наш друг художник с десятицентовым значком, приколотым к лацкану дешевого пиджака, обнажив в зверской ухмылке прокуренные желтоватые зубы. Мы снова оказались возле «Композиции в цвете», и глаза Тернквиста, обращенные на картину, мерцали.

— Нет, старину Пита никто еще не превзошел, — сказал он. — Уж кто-кто, а он знал свое дело. Здорово, правда?

— Здорово, — согласился я.

— А все остальное — хлам. Отбросы, блевотина. Короче, извиняюсь за выражение, полное говно. Прошу прощенья, мадам.

— Ничего, — успокоила его Кэролайн.

— Этот музей — урна для отходов искусства. Похоже на цитату, верно? Сам придумал.

— В этом что-то есть.

— Урна — это по-английски мусорное ведро. Я имею в виду, по-английски. Да, по-английски. И все остальное здесь — просто мутота, это даже хуже, чем мусор. Oreck, [11]как сказал бы один мой лучший друг.

— Э-э…

— И вообще всех приличных художников этого века можно по пальцам пересчитать. Ну, само собой, Мондриан. Ну, еще, может, Пикассо, процентов эдак на пять, пока он еще не начал выпендриваться. Но пять процентов — это уже немало, верно?

— Э-э…

— Так, кто еще?.. Поллак, Фрэнк Рот. Троссман. Клиффорд Стил. Дарайя Парк. Ротко, прежде чем он зашел так далеко, что начал забывать использовать цвет. Ну и еще несколько, жалкая горстка. Но остальные…

— Что ж… — начал я.

— Знаю, что вы хотите сказать. Кто он такой, этот шут гороховый, кто ходит здесь и мелет разную чертовщину? Хрен его знает в каком пиджачишке и паршивых брючонках, а сам костерит всех направо и налево, объясняет, что есть Искусство, а что — мусор. Вы ведь это подумали, верно?

— Я этого не говорил.

— Ясное дело, не говорили, и ваша молодая дама тоже не скажет. Она — настоящая леди, а вы — джентльмен, и вам не пристало говорить такие вещи. А я что… я — художник. И художник может говорить все, что только в голову придет. В этом и состоит преимущество художника перед джентльменом. Но я-то знаю, что и вы тоже так думаете.

— Гм…

— И вы по-своему правы. Я — никто, вот кто я есть. Просто художник, о котором никто никогда не слышал. И все равно, я вижу, как вы смотрите на работу настоящего мастера. Я видел, как вы несколько раз подходили к этой картине, и сразу понял: вы из тех, кто может отличить салат с цыпленком от куриных какашек, вы уж простите меня еще раз, мадам.

— Ничего страшного, — сказала Кэролайн.