Вор с палитрой Мондриана

Когда наконец ритм ее дыхания изменился, я выждал еще минуту-другую, затем соскользнул со спальной платформы на пол. Ковер был толстый, и я, бесшумно ступая по нему, собирал разбросанную одежду, затем отнес ее в гостиную и оделся. Я уже подошел к двери, как вдруг вспомнил про пятифутовый футляр и вернулся за ним. «Готова поспорить, вы архитектор, — сказала Ева, — и спорим, там у вас чертежи». Я спросил, как это она догадалась. «О, эти очки, — ответила она, — и эта шляпа. И эти совершенно удивительные расхожие туфли. Черт возьми, Дональд, да ты типичный архитектор!»

Я выглянул в глазок, отпер дверь, тихо притворил ее за собой. Подумал было использовать отмычки, чтоб запереть за собой дверь, но потом решил, что не стоит. Ведь Ева ведет такой образ жизни, что спать с незапертыми дверями для нее дело привычное. И если так, то вполне вероятно, что, уходя, гости прихватывали с собой и ее кошелек. И вполне вероятно, что она расценивала подобные действия не как кражу, но как guid pro duo. [37]Они же, в свою очередь, несомненно считали это справедливой платой за свои старания.

Я вышел на лестницу и спустился на одиннадцатый этаж. С минуту никак не мог вспомнить, какая из дверей ведет в квартиру Эпплинга, затем увидел скважину от фальшивой сигнализации, к которой никакой системы сигнализации подключено не было. При мне находилось кольцо с отмычками и тонкая стальная полоска, с помощью которой можно без проблем вскрыть любой замок фирмы «Пуляр», но что-то меня остановило.

И слава Богу, потому как в квартире были люди. Я расслышал какой-то невнятный звук, заставивший меня приложить ухо к двери, и тогда уже совершенно отчетливо услышал нечто напоминающее дурацкий смех, каким смеются персонажи телевизионных комедий. Заглянул в глазок и — о, чудо! В квартире горел свет.

Эпплинги вернулись. И вполне возможно, именно сейчас, когда я, как сирота, стою на пороге их дома, мистер Э. небрежно перелистывает один из ограбленных альбомов с марками. И в любой момент может испустить трагический вопль и насмерть перепугать тем самым супругу, отчего все телефильмы тут же вылетят у бедняжки из головы. После чего он вполне свободно может кинуться к двери, распахнуть ее настежь и обнаружить… что?

Пустой коридор, потому как к этому времени я уже находился на лестнице и поднимался наверх. Я поднялся на три этажа, оказавшись, таким образом, на пятнадцатом, где я оставил Еву де Грассе, секунду в нерешительности стоял на площадке, затем поднялся еще на один этаж и отпер дверь отмычкой.

За запертой дверью о чем-то отчаянно спорили, но то была другая дверь, не Ондердонка. На его двери красовалась прикрепленная липкой лентой бирка, возвещавшая о том, что данное помещение опечатано нью-йоркским департаментом полиции. Печать носила чисто символический характер и не препятствовала входу в квартиру Ондердонка. Препятствием мог бы стать замок фирмы «Сигал», очень хороший замок, но я уже открывал его однажды, и никаких сюрпризов он для меня не таил.

Но сразу отпирать его я не стал. Сперва прислушивался, приложив ухо к двери, затем заглянул в глазок, потом нагнулся и проверил, не выбиваются ли снизу полоски света. Ничего. Ни света, ни звука, ни шороха, ровным счетом ничего. И я вошел.

Кроме меня в квартире Ондердонка никого не оказалось. Никаких тел, ни живых, ни мертвых. Чтобы окончательно убедиться в этом, проверил и обшарил все, даже в кухонные шкафы заглянул. Затем повернул кран и долго спускал воду, пока не пошла горячая, как кипяток, — приготовить растворимый кофе. Нельзя сказать, что полученный напиток протрезвил меня, я остался пьяным, но, по крайней мере, окончательно проснувшимся пьяным, а не засыпающим на ходу.

Я выпил кофе, передернулся и взялся за телефон.

— Берни? Ну, слава Богу! Я чуть с ума не сошла от беспокойства. Думала, с тобой что-то случилось… А ты, случайно, не из тюрьмы звонишь, нет?

— Нет. Не в тюрьме. Я в порядке. А как у вас с Элисон? Все о'кей?

— Да, нормально, без проблем. Ну и сцена была, я тебе доложу! Думаю, на пути к выходу мы вполне свободно могли прихватить хоть саму «Мону Лизу», но только выставлена она в Лувре. Ой, знаешь, чуть не забыла самое главное. Кот вернулся!

— Арчи?

— Да, Арчи. Мы с Элисон пошли и выпили чуток, потом еще малость выпили, потом вернулись домой. И Юби так и кинулся навстречу приласкаться, что вовсе на него не похоже… Ну, я стала его гладить, потом поднимаю глаза и вижу: Юби-то, оказывается, сидит на другом конце комнаты, а кот, которого я глажу, сам старина Арчи Гудвин, чтоб мне провалиться на этом месте! И тот, кто влез в квартиру и выкрал его, точно таким же образом влез снова, чтобы вернуть, представляешь? Замки остались нетронутыми, как и тогда в первый раз.

— Поразительно… Выходит, нацистка сдержала свое слово?

— Сдержала слово?

— Ну да. Я передал ей картину, а она в ответ вернула кота.

— Но как ты нашел ее?

— Это она меня нашла. Теперь не время объяснять, все слишком сложно. Самое главное — Арчи снова дома. Как его бакенбарды?