Вор Валет и командующий Прибалтийским военным округом

Я и сейчас часто кажусь себе таким же незаметным, никому не известным, и не нужным лыжником, как и тогда, в детстве, идущим в стороне свой путь. Потому что та радость, вернее тот кусочек этой простой радости, красоты природы, светлого зимнего снега - когда ты вот так в детстве катишься на лыжах, катишься легко, вот эта самостоятельность, только этот твой внутренний мир, это касается только одного тебя, - это и есть то, как мне кажется, что должен делать человек в жизни, жить своей радостью, жить в реальном мире, а не принимать то, что придумывают и принимают другие.

Это то же самое как в детстве когда мне было пять или шесть лет я вытаскивал на улицу на тротуар около нашего дома большой трехколесный детский велосипед. И когда его тонкие колеса катились по тротуару я испытывал такую же радость и самостоятельность.

Поэтому я думаю что многое в человеке заложено с детства. Поэтому мне кажется что если ребенку исполнилось шесть лет, а он еще ничего не понял, учить его уже поздно и научить его уже ничему нельзя. Конечно я говорю не о примитивной грамотности по азбуке: уметь читать и писать.

Поэтому я думаю что права старая русская поговорка, что ребенка нужно воспитывать когда он лежит поперек кровати, а когда вдоль, - уже поздно.

Я уверен, что школьника в школе ничему научить нельзя, и если в детстве человек прочитал книжку Чехова "Белолобик" и не понял что в ней написано, он потом в жизни уже не поймет ничего и никогда, и ничему не научится.

Когда в Балтийске за дорогой начали строить двухэтажный Дом Быта, мы, мальчишки, бегали туда и там воевали с охраной. Эта война заключалась в том, что мы носились по Дому Быта, из одного дверного проема в другой дверной проем, а охрана Дома Быта бегала за нами. Так как нам было интересно полазить и побегать на стройке, то охрана нас оттуда гоняла. Стройкой Дома Быта занимались моряки, военные строители.

На стройке мы придумали такую игру.

В большом зале этого Дома Быта мы соорудили на земле огромную кучу пакли и прыгали на нее из дверного проема второго этажа. Двери еще не были навешаны. Когда мы бегали, носились друг за другом, то пробегая вдоль коридора второго этажа прыгали оттуда сверху на эту кучу пакли. Это был полет. Лететь сверху нужно было четыре или пять метров, там было высоко, потому что пола еще не было, а внизу лежала большая куча пакли, высотой полтора или два метра. Охраняли эту стройку отставные офицеры флота.

В тот день мы с Игорем Зубковым пригласили с собой какого-то не нашего не местного парня от "Шторма" из 1 школы и стали с ним носиться и прыгать. Тут охранник нас и выследил.

Так как мы бегали не в первый раз, и так как сторожам никогда никого не удавалось еще поймать, то этот охранник решил не торопиться и действовать наверняка. В это время на стройке было несколько матросов срочной службы, которые что-то разгружали с машины, или может быть наоборот погружали что то нужное для начальства.

Пока мы носились друг за другом и прыгали вниз на паклю со второго этажа, эти матросы зашли со стороны улицы Ленина, отсекли нас от улицы, а с другой стороны за Домом Быта был длинный немецкий кирпичный забор, который шел вдоль железнодорожной линии от вокзала. Раньше в этом заборе были красивые арки и выверты, но теперь советские люди их заложили сплошным массивом кирпича так что бежать нам было некуда.

Игорь Зубков по вопросам удирания и куда бы вовремя смыться всегда был на первом месте, дока, поэтому они с этим парнем прыгнули в боковой проем и смылись, я же очутился в безнадежном положении.

Я тоже попытался удрать, но выскочив из здания, оказался перед двумя молодыми матросами-срочниками, которые тут же за мной погнались. Я удирал изо всех сил.

Я вбежал на лестницу на второй этаж. За мной гнался матрос. Удрать двенадцатилетнему мальчику от 19 или 20 летнего воина-спортсмена трудно, поэтому он меня настигал. Мне помогало то, что я не первый раз бежал по этой лестнице, удирая от ребят, когда мы играли, и знал за какие места перил нужно вовремя схватиться. Но все-таки он меня догонял и когда мы очутились в коридоре на втором этаже ему уже казалось что он меня настигнет. В этом коридоре в конце уже была вставлена дверь. За дверью ничего не было. Может быть там потом сварили железную площадку и лестницу, ведущую вниз. Я проскочил эту дверь и прыгнул вниз на кучу пакли, как мы всегда это делали. Это называлось полет. Я приземлился и зная что сейчас на мое место упадет другой человек, сразу встал и отбежав на четыре или пять шагов вспрыгнул на подоконник. Но в этот момент я услышал звук.

Я много слышал в жизни разных звуков, но этот звук мне запомнился навсегда. Потому что он был необычный. Он звучал так:

- И-О-аааа!..