Вор вне закона

Похоже было, что капитану Мурашову все-таки удалось совершить свой подвиг.

Ляха закоцали в наручники.

— Двигай за понятыми, — велел Крюкову Мурашов.

— Одну минуту, молодые люди.

В комнату вошел седой тип в темных очках. Он подошел к Ляху, похлопал его по куртке и удовлетворенно рассмеялся. Движением фокусника он извлек из лешкиного кармана большой футляр. Раскрыл. Краем глаза Крюков заметил в футляре сверкнувшее украшение в виде креста. Орден, что ли?

Седой переложил футляр в карман своего пиджака, потом махнул рукой.

— Вот теперь давайте понятых. Меня вы не видели.

ГЛАВА 12. ТЮРЬМА

Вместо положенных семидесяти двух часов Лешку продержали в КПЗ чуть больше суток. Прокурор не глядя штемпельнул санкцию на арест и Ляха с попутным бобиком доставили в следственный изолятор, в народе попросту именуемый тюрьмой. В тюремном дворе в это время разгружали автозак, машину для перевозки заключенных. Лешку втолкнули в общую очередь.

На курорт место совсем не походило. Скорее оно напоминало мясорубку.

От фургона до дверей здания выстроился живой коридор из рексов-тюремщиков. Лешка вспомнил кино про фашистские концлагеря: там так же давились от бешеного лая овчарки, орали и ругались надзиратели.

Заключенные по очереди бегом преодолевали коридор. Если арестант мешкал, кто-нибудь из собачьих проводников стравливал поводок, и давал своему четвероногому другу попробовать на вкус арестантскую задницу.

Солидный мужик в шляпе, с большим чемоданом в руках, замешкался и тут же получил по копчику до блеска начищенным вертухайским сапогом. Видимо он, типичный барыга-расхититель, еще не привык к такому обращению.

— Что вы себе позволяете?! — вскипел он. — Я буду жаловаться прокурору!

После чего получил целый град ударов и выронил свой шикарный чемодан. Тот упал на асфальт и раскрылся. Расхититель попытался было нагнуться, чтобы собрать рассыпавшиеся вещи, но от очередного пинка буквально пролетел по воздуху несколько метров. Надзиратели ногами отфутболили чемодан вместе с содержимым в угол двора, в кучу грязи, и продолжили разгрузку живого товара.

Бешенство собак соперничало с бешенством людей. Лешка бегом миновал горячий коридор, не обращая внимания на тычки и затрещины. Внутри здания тоже ждали надзиратели, но поспокойнее, и стояли они пореже. Вертухаи рассовывали вновь прибывших по боксам — клетушкам метр на метр. Ляха втолкнули в одну из них. Кроме него тут уже было напихано человек пять.

Еще только попав в коридор, Лях ощутил запах. Особый сладковатый, тошнотворный запах помещения, в котором множество людей, скученных на небольшой площади, спит, принимает пищу, оправляется. Живет и умирает. Запах тюрьмы.

Когда за спиной Лешки захлопнулась железная дверь бокса, ближайший к нему заключенный с хитрой рожей поприветствовал его:

— Вот ты и дома.

Из бокса Лешку вскоре выдернули. Начались унизительные стандартные процедуры. Своего рода инвентаризация. Видимо так же обращались когда-то с рабами. Щупали мышцы, заглядывали в рот…

Лешке для начала заглянули совсем в другое место.

— Снимите трусы, наклонитесь и раздвиньте ягодицы, — предложила усталая и привыкшая ко всему женщина-врач.

Лешка сделал как просили.

— Ну как, что-нибудь видно? — с беспокойством спросил он докторшу.

Та на приколы уже давно не реагировала.

— Наденьте трусы, теперь приспустите спереди. Обнажите головку члена, — продолжала строгая докторша.

— Желание дамы — закон, — признался Лешка. — Только что о нас с вами подумают?

На Лешку завели дело, где перечислили все бывшие у него при аресте вещи и все его приметы: шрамы и родинки. Тут же у него сняли отпечатки пальцев, откатав их на "рояле".

Затем начался большой шмон. Здесь надо было снова раздеваться догола, приседать и раздвигать ягодицы, но уже с иной целью.

— Что я вам, телевизор, что ли? — проворчал Лешка. — А сразу, вместе с докторшей, не могли туда заглянуть? Я бы вам пошире раздвинул. Любуйтесь, если так нравится.

— Это кто такой умный? — поинтересовался у наблюдателя его напарник, тщательно прощупывая швы Лешкиных джинсов. — Имей в виду, умник, такие здесь долго не живут.

— А я тут до пенсии сидеть и не собираюсь. Мне звездочки выслуживать не надо.

Получив пинка, Лешка проследовал к парикмахеру. Здесь ухарь с машинкой лихо оболванивал прибывших "под ноль" одного за другим. Лешка, наученный Волохой, заартачился было:

— Я не осужденный, меня можно стричь только с моего согласия!

Цирюльник мигнул вертухаям и они мигом пристегнули Лешку к креслу наручниками.

— Это не стрижка, а санобработка, — объяснил парикмахер. — Когда в камере письмари тебя жрать начнут, вспомнишь меня и мне же спасибо скажешь.

— Кто? — не понял Лешка.

— Письмари — это вши. Не знал? Счастливый.

Наконец Лешку оставили в покое. Его привели в транзитную камеру сборки. Маленькое зарешеченное окошко пропускало мало света. На скамьях и двухъярусных шконках сидело человек двадцать заключенных. Здесь ему предстояло провести несколько дней.