Вор Времени

При свете дня ему было видно больше неправильностей. Она двигалась не совсем обычно. Казалось, что она контролирует свое тело, а не позволяет ему самому контролировать себя. Как делали все люди. Даже зомби начинали понимать, как это получается через некоторое время. Нюанс был еле уловим, но у Игора был острый глаз. Она двигалась, как некто непривыкший носить кожу.

Преследуемая шла по узкой улице, и Игор надеялся, что поблизости найдется кто-нибудь из Гильдии Воров. Ему очень хотелось посмотреть, что случиться, если кто-то из них огреет ее по башке, что обычно было прелюдией к переговорам. Один уже попытался вчера проделать это с Игором, и если он и удивился, услышав металлический звон, то когда его руку схватили и сломали с анатомической точностью, наверняка был поражен.

Тем временем женщина свернула на маленькую дорожку между двумя зданиями.

Игор заколебался. Позволить своей фигуре вырисоваться на фоне дня у входа в подворотню, было одной из статей в местном списке причин смерти. Но с другой стороны, он не делает ничего противозаконного, так? А она вроде не вооружена.

В подворотне не слышалось звука шагов. Он подождал мгновение и заглянул за угол.

Нигде не было ни следа Леди ЛеГион. Как и другого выхода — это был тупик, заваленный мусором.

Но в воздухе висела прозрачная серая фигура, которая исчезла, в тот самый момент, когда он заглянул туда. Это была мантия с капюшоном, серая как туман. Она слилась с мраком и исчезла.

Она повернула в подворотню, а затем… куда-то еще.

Игор ощутил, что его руки конвульсивно вздрагивают.

Отдельные Игоры могут иметь свою собственную специализацию, но они все без исключения искусные хирурги и имеют врожденное нежелание видеть, как что-то тратят впустую. Там, в горах, где почти вся работа связана с рубкой леса и рудниками, наличие живущего неподалеку Игора считалось большой удачей. Всегда существовал риск того, что отскочит топор или взбеситься пила, и тогда человек радовался, что рядом есть Игор, который может дать руку помощи — и даже целую, если повезет.

И в то время как Игоры щедро и свободно практиковали свое мастерство на людях, они были гораздо более разборчивы с его использованием для себя. Острый глаз, крепкая пара легких и могучая пищеварительная система… Страшно было думать, что такой чудный товар идет на корм червям. И они позаботились, чтобы этого не случилось. Они оставляли это для семьи.

У Игора и вправду были руки его дедушки. И сейчас они сами по себе сжались в кулаки.

тик

Крохотный чайник грелся над костром из древесной коры и сухих лепешек яка.

— Это было… давно, — произнес Лю-Цзы. — Когда — не имеет значения — в свете того, что произошло. По сути, даже сам вопрос «когда» не имеет больше смысла. Это зависит от того, где ты находишься. Для некоторых мест это случилось сотни лет назад. Для некоторых других… ну, может, это еще и не произошло. В Убервальде жил человек. Он изобрел часы. Удивительные часы. Они мерили тик вселенной. Знаешь что это?

— Нет.

— Я тоже. С такими вопросами к аббату. Дай-ка подумать… хорошо… подумай о самом коротком отрезке времени, какой только сможешь придумать. Действительно маленьком. О таком маленьком, в сравнении с которым секунда — миллион миллионов лет. Улавливаешь? Так вот космический квантовый тик — как аббат называет его — космический квантовый тик во много раз короче него. Это промежуток времени, проходящий между сейчас и потом. Промежуток времени, за который атом только успевает подумать о том, чтобы качнуться. Это…

— По времени он охватывает наикратчайшее событие, которое может произойти? — произнес Лобзанг.

— Точно. Молодец, — сказал Лю-Цзы и глубоко вздохнул. — И еще это промежуток времени, который требуется вселенной, чтобы разрушиться в прошлом и возродиться в будущем. Не смотри на меня так — это аббат говорит.

— Это случилось, пока мы разговаривали? — спросил Лобзанг.

— Миллионы раз. Мультимного раз, наверное.

— Это сколько?

— Это слова аббата. Большее число, чем ты можешь себе представить за йонк.

— Что такое йонк?

— Очень долгое время.

— И мы не ощущаем этого? Вселенная разрушается, а мы не чувствуем этого?

— Говорят, что нет. Когда мне в первый раз объяснили это, я здорово разволновался, но это слишком быстро, чтобы мы успели заметить.

Лобзанг некоторое время глядел на снег. А затем сказал:

— Хорошо. Продолжайте.

— Кто-то в Убервальде построил часы из стекла. Энергией их снабжала молния, насколько я помню. Они были доведены до такого уровня, на котором могли тикать со вселенной.

— Зачем он это сделал?

— Послушай, он жил в Убервальде в старом замке на скале. Такие люди не нуждаются в других причинах кроме «потому что могу». Им сняться кошмары, и они претворяют их в жизнь.

— Послушайте, нельзя соорудить такие часы, потому что они внутри вселенной… и будут перерождаться вместе с ней, так?

Лю-Цзы был впечатлен, что и выразил:

— Я впечатлен, — сказал он.

— Это как открывать ящик ломом, который лежит внутри.

— Аббат считает, что часть часов находилась вне вселенной.

— Ничто не может быть вне…