Вор времени

– Трижды? – переспросил Лобсанг. – Многовато. Я хочу сказать, что у большинства видов это получалось только один раз.

Йети вошел в более высокие заросли древних сосен.

– Вот, подходящее место, – кивнул Лю-Цзе. – Опусти нас на землю, о господин.

– Ага, опусти, и мы откочерыжим тебе башку, – едва слышно произнес Лобсанг. – Да что я несу?! Никаких голов лично я рубить не стану!

– Ты сам слышал, это его не больно-то волнует, – ответил Лю-Цзе, когда их осторожно опустили на землю.

– Не в этом дело! – с жаром воскликнул Лобсанг.

– Это его голова, – заметил Лю-Цзе.

– Но мне-то не все равно!

– Что ж, в таком случае… – пожал плечами Лю-Цзе. – Разве не начертано: «Если хочешь сделать что-нибудь правильно, сделай это сам»?

– Да-а. Именно так, – подтвердил йети. Лю-Цзе взял меч из безвольной руки Лобсанга. Он держал его осторожно, как человек, не привыкший держать оружие. Йети послушно опустился на колени.

– Ты готов? – спросил Лю-Цзе.

– Да-а.

– Не могу поверить, что ты действительно собираешься это сделать, – изумился Лобсанг.

– Забавненькое совпадение, – сказал Лю-Цзе. – Госпожа Космопилит утверждает: «Видеть значит верить». А Великий Когд говорил: «Я видел. И я верю!»

Он резко взмахнул мечом и отрубил йети голову.

Тик

Раздался звук, словно кочан капусты разрубили надвое, и голова покатилась в корзину под одобрительные вопли толпы: «О, браво! Вот красава! Молодец!» Щеботан был милым, тихим и законопослушным городом, и городской совет исправно поддерживал его в таком состоянии, проводя карательную политику, которая совмещала в себе максимум наглядного устрашения и минимум возможностей для повторного нарушения закона.

– ХВАТ «МЯСНИК» ШМАРЦ?

Покойный Хват потер шею.

– Я требую, ента, повторного суда!

– ТВОЕ ТРЕБОВАНИЕ БУДЕТ УДОВЛЕТВОРЕНО, НО НЕМНОГО ПОГОДЯ, – отозвался Смерть.

– Это не может считаться убийством, потому что… – душа Хвата Шмарца пошарила в спектральных карманах в поисках призрачного клочка бумаги, развернула его и продолжила голосом человека, для которого чтение было подобно подъему на крутой склон, – …равна… равновесие моего разума было, ента, тогось, нарушено.

– ПРАВДА? – отозвался Смерть.

Он давно понял, что новопреставленным лучше дать выговориться и облегчить душу.

– Ага, я ведь типа ну вааще как хотел его убить! Разве ж енто нормально? Да и ваще он был гномом. Где ж тута человекоубивство?

– НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ, ОН БЫЛ СЕДЬМЫМ ГНОМОМ, ПОГИБШИМ ОТ ТВОИХ РУК, – сказал Смерть.

– Я ну кирдык как склонен к умственным расстройствам, – ответил Хват. – На самом деле жертва в этом деле – я! Мне ж чо было нужно? Понимание! Чтоб кто-нибудь меня вы-слу-шал! Мою, енту, точку зрения…

– И КАКОЙ ЖЕ БЫЛА ТВОЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ?

– Я вот что считаю: все эти гномы, енто, их под зад! Ногой, и под зад! Э… А ты, чо ли, Смерть?

– ДА, ВЕРНО.

– Сыш, я ж твой фанат! Почесноку! Всегда мечтал с тобой познакомиться. У меня даже тату с тобой, вот тутова, на руке, зырь. Сам колол.

Вдруг раздался стук лошадиных копыт, и покойный Хват повернулся. Молодая женщина, вся в черном, совершенно игнорируемая толпой, собравшейся вокруг палаток с закусками, киосков с сувенирами и гильотины, вела к ним под уздцы крупную белую лошадь.

– О, чувак, у тя даже спецпарковка с обслугой! – воскликнул Хват. – Ну ты ваще реальный пацан!

Произнеся эти слова, он исчез.

– ЗАНЯТНАЯ ЛИЧНОСТЬ, – сказал Смерть. – А, СЬЮЗЕН. СПАСИБО, ЧТО НАВЕСТИЛА МЕНЯ. ОБЛАСТЬ НАШЕГО ПОИСКА СУЖАЕТСЯ.

– Нашего поиска?

– В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, ТВОЕГО ПОИСКА.

– Ах, уже только моего?

– У МЕНЯ ЕСТЬ ДРУГИЕ ДЕЛА.

– Более важные, чем конец света?

– КОНЕЦ СВЕТА УЖЕ НАСТУПАЕТ. ПРАВИЛА ГЛАСЯТ, ЧТО ВСАДНИКАМ ПОРА В ПУТЬ.

– Вспомнил старую легенду? Но ты-то тут при чем?

– ЭТО ОДНА ИЗ МОИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ. Я ДОЛЖЕН СОБЛЮДАТЬ ПРАВИЛА.

– Почему? Они же их нарушают!

– СКОРЕЕ, НЕ СОВСЕМ ТОЧНО ВЫПОЛНЯЮТ. ОНИ НАШЛИ ЛАЗЕЙКУ. Я НЕ МОГУ ПОХВАСТАТЬСЯ ТАКИМ БОГАТЫМ ВООБРАЖЕНИЕМ.

«Это очень похоже на Джейсона и Битву за Классный Шкаф», – подумала Сьюзен. В школе очень быстро начинаешь понимать, что фраза «Никому не разрешается открывать шкаф с канцелярскими принадлежностями» является не всегда понятным для семилетних детей запретом. Следует хорошенько продумать и перефразировать запрет, используя более четкую формулировку, к примеру: «Никому, Джейсон, несмотря ни на что, даже если кому-то показалось, что он слышит крики о помощи, никому, Джейсон, ты меня понимаешь, не разрешается открывать дверь классного шкафа, или случайно падать на ручку так, чтобы эта дверь открылась, или обещать украсть у Богатеи плюшевого мишку, если она не откроет дверь классного шкафа, или стоять рядом и ждать, когда таинственный ветер вдруг подует из ниоткуда и распахнет дверь шкафа, честно-честно-так-все-и-было, и никому – это значит вообще никому не разрешается открывать, становиться причиной открытия, просить кого-либо открыть, подпрыгивать на половицах так, чтобы шкаф открылся, или каким-либо другим образом пытаться проникнуть в шкаф с канцелярскими принадлежностями, ты все понял, Джейсон?!»

– Лазейку, значит, – повторила Сьюзен.

– ДА.