Вор (Журналист-2)

На организацию Гургена, в которой Бесо был далеко не последним винтиком, работало много людей из самых разных ведомств. Заканчивался 1992 год, страна захлебывалась диким коктейлем из вседозволенности, продажности и безнаказанности, который назывался почему-то демократией, и то, что раньше считалось святая святых, теперь можно было достаточно легко купить по не очень дорогой цене… Еще утром, когда Андрей только приехал к Сергею, люди Бесо получили доступ к загрифованному досье Обнорского. Не к его личному делу офицера, а к другой папочке, в которой были собраны достаточно любопытные документы, и в том числе — список его наиболее устойчивых и близких связей… Одной из таких связей как раз и был Сергей Вихренко, поэтому уже в середине дня его квартиру плотно контролировали профессионалы очень высокого уровня… Возвращаясь домой, Шварц не обратил внимания на зеленый «Москвич»-каблук, стоявший у подъезда. А между тем в этой машине находились два оператора, фиксирующие каждый шорох в его квартире. Когда личность гостя Шварца была идентифицирована, старший группы немедленно связался с Бесо. Тот, соответственно, тут же доложил все Гургену… У Обнорского была, в принципе, возможность, уйти — чисто гипотетическая, конечно… Реализована она могла бы быть только в том случае, если бы покинул квартиру немедленно после возвращения Шварца… Но Андрей, подумав, решил, что, пожалуй не стоит впадать в психоз и бросаться в бегство, ночь-то он может провести у Сереги спокойно…

— Ладно, Палестинец, — махнул рукой Шварц. — Хватит о грустном. Разговорами сыт не будешь. Давай-ка ужином займемся… Глядишь, и базары веселее станут… Ужин ребята приготовили быстро — что может быть у холостяка в холодильнике?

Сплошные полуфабрикаты. И овощи оказались. Ну и бутылка джина нашлась, естественно. Они выпили по первой, утолили первый голод, но разговор веселее не стал. Шварц все время о чем-то думал, вздыхал и наконец сказал с горечью:

— Жизнь — говно! Вернулись, блядь, в Союз, называется… В столицах с тобой живем, а все равно: закон — тайга, и прокурором в ней — медведь… Ставят нашу Россию-маму раком — все, кому не лень… А кому лень — под тех она сама ложится…

— Смутное время, — задумчиво кивнул Андрей. — Помнишь, ребята-китаисты рассказывали, что в древнем Китае проклятие такое было: «Чтоб ты жил в эпоху перемен». Говорят, по-китайски «эпоха перемен» обозначается теми же иероглифами, что и «интересное время»…

— Да, времечко сейчас интересное, — усмехнулся Вихренко. — Вся беда в том, что общегосударственной идеи нет и общественную мораль упразднили. Слушай, Палестинец, я все спросить тебя хочу… Что ты мне недоговорил — твое дело, только за дурака меня не держи… Зачем тебе все это надо? Зачем ты на мушке дергаешься? Ради чего?

Обнорский пожал плечами и бросил в рот четвертинку помидорины с веточкой укропа. Жуя, начал отвечать, медленно подбирая слова:

— Понимаешь… Все, что я делаю, я делаю в первую очередь для себя… Мне трудно это объяснить… Просто я знаю, что если буду жить как-то по-другому, мне будет очень плохо… Я себя уважать перестану, дерево мне будет… Ну как тебе объяснить… Ну, предположим, я иду по улице и вижу, что здоровенные кабаны пристают к женщине… Ситуация мутная — то ли ее изнасиловать хотят, то ли она сама этого хочет… Если я вписываюсь, то и в первом варианте, и во втором получаю неприятности. В виде мордобоя с непонятным итогом. Драться я не люблю… Опять же — одежда рвется и пачкается, про возможный ущерб организму даже не говорю… А вписываться все равно надо — знаешь почему? Потому что, если пройдешь мимо, отвернешься, — потом так противно будет, хоть топись… Понимаешь? Будто сам себе в душу насрал… Лучше уж честно пойти и свои законные пиздюли огрести — зато на сердце как-то спокойнее будет… Другое дело — я давно уже специально для себя никаких приключений не ищу… Но иногда они меня сами находят. Судьба, видать… Давай-ка еще по одной… Они снова выпили, помолчали, а потом Андрей продолжил:

— Ты вот говоришь — национальная идея… По-моему, единственная возможная сейчас национальная идея — это единение просто порядочных людей. Не на политической платформе, а именно на принципе обычной человеческой порядочности… Беда России в том, что все пидормоты в ней в стаи сбиваются, а нормальные мужики — каждый сам по себе… Вот как мы с тобой: посидим, выпьем, за жизнь поговорим — и снова врозь.

Шварц нахмурился, потянулся к бутылке… Третью рюмку приняли, как обычно, молча и не чокаясь. А потом Вихренко вдруг сказал:

— Знаешь что?… Давай-ка, Палестинец, я с тобой вместе в Питер съезжу… Все тебе полегче будет… Ствол в конторе возьму — разрешение у меня есть. Рассказывать мне не хочешь, чего там у тебя замутилось, — не надо, но одного я тебя не отпущу! Обнорский растерялся и сразу начал отговаривать Сергея:

— Шварц, ты не понимаешь, во что вписываешься! Тут такие темы, что…