Ворчливая моя совесть

— А я у механика, внизу была. А позже… не хотела беспокоить. Я должна была поехать, — объяснила она, отводя взгляд, — сама цемент хочу получить. А то… — она засмеялась. — Шкипер у меня слишком гордый, лишний раз не попросит… — И, помолчав, добавила: — Боялась — на мель тебя посадит, без меня. Цени! — Всмотрелась из-под ладони в тусклое серебро реки. Впереди темнела лодка-калданка. Ближе, ближе… Два человека в лодке, ненцы… Розовело что-то в лодке. Туши оленьи. Браконьеры? — Писима! Сигналь! — оглянулась на шкипера Няруй. — К берегу прижимай их!

Взвыла сирена. Люди в калданке перестали грести, спокойно ждали. Оба в меховой одежде. У старшего трубка во рту дымится. Няруй что-то по-ненецки крикнула им. Ей спокойно ответили. Помахали друг дружке руками, заулыбались.

— Поехали! — оглянулась она на шкипера. Лодка осталась позади. — Несколько оленей пало, — объяснила она со вздохом, — мясо к нам, в «Олешки», везут, на звероферму. Слушай, а как там у тебя чайник? Вскипел? Пойдем, однако, чай пить, Бондарь!

Печурка несколько поостыла. Сели пить чай. Пачка сахару появилась на откидном столике, кирпич черного хлеба, консервы.

…Вчера утром, когда Бондарь, выпрыгнув из вертолета, направился в дирекцию совхоза, там, в небольшом синем от табачного дыма зале, называемом красным уголком, шел однодневный семинар. То-то на улице, у входа в дирекцию, возле Доски почета скучали десятка полтора запряженных в нарты оленей. Приоткрыв дверь, Бондарь услышал звонкий деловитый голос Няруй и замер в нерешительности. Она говорила по-русски.

— Впереди летовка, впереди гон, учтите, товарищи! А что нам, товарищи, показал недавний отел? Больше нужно привлекать в качестве производителей быков-трехлеток! Вот что показал отел! Вы же знаете, товарищи, что старые быки во время гона почти не пасутся. У них одно на уме!

Собравшиеся задвигались, заскрипели стульями, утвердительно закивали головами. Бондарь не входил, только слушал. Тема небезынтересная…

— Они теряют живой вес, — продолжала Вера, ободренная тем, что опытные пастухи с ней согласились, — расходуют биологические ресурсы. Важенок от себя не отпускают, а молодых самцов, пользуясь своим авторитетом, отгоняют. В результате гон затягивается, матки остаются яловыми. И план наш летит. Трехлетки же и во время гона кормятся, меньше затевают драк и обеспечивают равномерное покрытие всех важенок. Конечно, не всегда решающим аргументом должен для пастухов служить возраст. Важны и хорошие мясные признаки животного. Рост, широкотелость. В стаде, правда, это нелегко установить… Да, товарищ Лапсуй? Говорите! Подымитесь, пожалуйста, чтобы все вас видели!

Один из слушателей поднялся с места. Вынув изо рта трубку, что-то неторопливо по-ненецки проговорил. Сел, затянулся, выпустил изо рта струю дыма.

— Товарищ Лапсуй поделился сейчас своим опытом, — сказала Вера, — он предлагает ориентироваться при отборе кандидатур самцов по длине шеи животного, которая и при скученности стада всегда хорошо видна. Ведь рост оленя, товарищи, и длина его шеи находятся в прямой пропорциональной зависимости!

По залу опять прошел говор.

— Кто там у нас за дверью прячется? — громко произнесла Няруй. — Войдите! Кто там?

Бондарь вошел. Поклонился. Все обернулись. Няруй густо покраснела.

— А-а-а… — протянула она. — Гость из третьего измерения! Здравствуйте! Я слышала — вертолет летит, но не подумала, что… Садитесь, товарищ Бондарь, — пригласила она. — Товарищи, это Дмитрий Алексеевич Бондарь, из нефтеразведочной экспедиции, которая над нами шефствует. И которая с нами сотрудничает. Многие из вас его знают. Шефы построили нам здание интерната, провели теплотрассу. И вообще — оказывают всяческую помощь. Поприветствуем! — и захлопала в ладони. Все ее очень охотно поддержали. — Ну, так вот… — она помолчала, вспоминая, на чем остановилась. Снова порозовела. — Давайте сделаем перерыв, товарищи!

Прогулялись по деревянным тротуарам поселка. Снег еще кое-где лежал, по реке шел лед. Сверток с огурцами в детсад забросили. Заглянули в магазин. Ничего из ряда вон выходящего там не было.

— Вот путина начнется, — со смехом пообещала ему Вера, — тогда и дефицит появится. Вот тогда и прилетай. Тебе что нужно? Дубленку? Джинсы? Японский магнитофон? Прилетай в путину. А сейчас… Ушанку хочешь?

— Хочу.

Зашли в пошивочную мастерскую. И через минуту на голове Бондаря тиарой возвышался светло-серый, из неблюя, меха молодого оленя, треух. Вера при взгляде на него едва сдерживала смех. Она, собственно, и не прогуливалась. Работала. А он, не без удовольствия следуя за ней, старался понатуральнее изображать шефа. Расспрашивал, интересовался, вникал. Бревенчатые дома поселка, нарты у каждого крыльца, несколько чумов на отшибе. В коровнике побывали. Двадцать коров одновременно оглянулись на Бондаря. Гость! Шеф!..

— Му-уу-ууу…

И моментально вспомнилась белая чашка с золотой надписью: «Диме в день рождения!»