Ворчуны в бегах!

— О, ни в чём! Простите, сэр! — сказал Цент, который моментально узнал лорда Великанна и которому было отлично известно, что тот должен сидеть в тюрьме. Сэм тут же придумал предлог для своей озадаченности. — Дело в том, что в соседнем купе едут Ворчуны. — И он кивнул головой туда, откуда только что пришёл. — А все, кто с ними знаком, прекрасно знают: встретил Ворчунов — жди беды.

Сбежавшие заключённые обменялись взглядами.

— Как вы сказали, Ворчуны? — уточнил Роддерс Лэзенби.

— Именно так. Мистер Ворчун, миссис Ворчунья и их сын Лучик, — подтвердил Сэм Цент, которому становилось решительно не по себе. Очень большой человек в очень большом костюме птицы улыбался ему как-то очень пугающе.

— Знаете ли вы, кто я такой? — внезапно спросил лорд Великанн таким грозным голосом, что сразу стало понятно — с ним шутки плохи.

— Нет, ваша светлость, — признался Сэм Цент.

Ой-ой. Очень зря он это сказал. Совсем как в тот день, когда он приготовил своей жене, миссис Цент, сюрприз ко дню рождения, а когда она пришла домой и спросила его, почему на камине стоит ваза с цветами, выпалил: «А, так это вовсе не праздничный сюрприз для тебя!»

Лорд Великанн внимательно на него посмотрел. Сэм вздохнул.

— Ну, то есть да, ваша светлость. Но… но райзве же вы… э-э-э… не должны быть в тюрьме?

Великанн взглянул на Лэзенби. Лэзенби — на Облома. Облом — на Великанна. Великанн — на Твинкла. А Твинкл? Твинкл схватил кондуктора, прежде чем тот успел понять, что происходит.

Мумифицированная Мэнди сидела на месте. Не прошло и пяти минут, как несчастного Сэма Цента скрутили, связали, заткнули ему рот обрывком старого мешка, позаимствованного в бесхозном гараже, и забросили его на багажную полку, прибитую над головами Лэзенби и Облома.

— В соседнем купе! — воскликнул лорд Великанн. — Какая удача!

— Большенос! — хрипло прокричал Монти.

А тем временем в купе по соседству миссис Ворчунья беспокойно ёрзала на своём сиденье.

— Ну сколько ещё? — спросила она.

— Сколько ещё что? — грозно поинтересовался мистер Ворчун.

Миссис Ворчунья оставила его слова без внимания.

Лучик развлекался тем, что выводил свое имя пальцем на запотевшем оконном стекле, положив подбородок на другую руку. Как я говорил по меньшей мере один раз, Ворчуны не были его родными родителями. Мистер Ворчун спас его, сняв с бельевой верёвки, на которую мальчика подвесили за уши, когда он был ещё совсем крохой. А потом мистер Ворчун подарил Лучика своей супруге. Но они воспитывали его очень старательно — хотя и безумно — и, несомненно, очень любили. Сам же Лучик помнил только блестящие ботинки отца и ангельский голос матери (этот голос пел ему песню о скачущих барашках, но он не мог припомнить ни мотива, ни слов, как ни старался).

Когда-то он думал, что его родителями были Агнес, кухарка и горничная из поместья Великаннов, и ее муж Умелец Джек (также известный как Джек-умелец). Потом он стал подозревать, что его папа и мама — это лорд и леди Великанн. Но ужасно обрадовался, когда выяснилось, что это не так. Теперь он почти совсем отчаялся узнать, кто его родители, — а уж встретиться с ними и подавно. Но капля надежды в нём всё же оставалась и постоянно напоминала о себе, будто крошечная заноза в пальце, о которой трудно забыть и не думать, хотя она и мала.

— Я голоден, — сообщил мистер Ворчун, стянув одеяло с головы.

— И глуп, — добавила миссис Ворчунья.

— Это-то да, — подтвердил он, чем невероятно удивил всю троицу. — А в поезде не продают еду? — Он куда больше привык путешествовать на крыше, с которой давно бы уже свалился.

— Тут есть буфет в отдельном вагоне, — сообщил Лучик. — Но ты же помнишь, что мы ото всех скрываемся?

— Как раз ты и мог бы принести нам чего-нибудь перекусить, — заявила миссис Ворчунья, которая тоже изрядно проголодалась. — Ты же совсем незаметный.

Лучик всмотрелся в своё отражение в маленьком зеркале, висящем на противоположной стене купе. Посмотрел на свои оттопыренные уши — одно ухо чуть выше другого, — на волосы, торчащие во все стороны. Подумал о своём голубом платье. Мысль о том, что он «совсем незаметный», показалась ему сомнительной.

— Мне кажется, лучше нам всем остаться тут, — проговорил Лучик.

— Полная чушь! — воскликнул мистер Ворчун. — Нам нужна еда. — Он запустил руку в карман и достал несколько монет, расплющенную пробку от бутылки и арахис в скорлупе. Арахис он съел, а всё остальное отдал Лучику, в том числе и кусочки от скорлупы.

— Мои вкусы ты знаешь, — проговорил он.

Ворчуны и Лучик чаще всего утоляли голод тем, что находили на дороге — останками животных, сбитых или раздавленных машинами. Шоссе служили для них постоянным источником бесплатного мяса. Лучик и сам не знал, действительно ли им нравился вкус такой еды, однако они ею питались. Но он был абсолютно уверен в том, что в вагоне-буфете ему не удастся купить сандвич с белкой или несколько порций рагу из барсука.

— Постараюсь найти что-нибудь, — пообещал Лучик.