Ворг. Успеть до полуночи

Когда между мной и всадниками осталась пара ворговских прыжков, я взревел и кинулся в атаку. За спиной звонко шлепнуло – хлыст Жамчина ударился в место, где только что стоял.

Кувыркнувшись через плечо, я проскользнул под брюхом костяной лошади, рискуя быть раздавленным, и дернул мертвяка за ногу. Нежить разъяренно завопил, в воздухе сверкнул блестящий клинок. Он попытался пырнуть меня, но потерял равновесие и полетел на землю.

Это дало несколько секунд. Вскочив, я шлепнул лошадь по костяному заду. Зверь гулко заржал, хотя чем непонятно – внутренностей‑то нет. Сорвавшись с места, он понесся в степь, взбивая копытами рыхлую землю.

– Наконец‑то я тебя догнал, – прокричал Жамчин, размахивая хлыстом. – Готовься, ворг. Сегодня последний день твоей свободы!

Хотел ответить что‑нибудь резкое, но вспомнил, что не разговариваю с теми, кого собираюсь убить. А нежить – не в счет, они и так мертвые.

Двое мертвяков стали кружить вокруг меня на лошадях, вскинув вверх кривые мечи. Тот, которого скинул, уже на ногах и осторожно крадется слева, выжидая удобный момент, чтобы напасть.

Я пригнулся и зарычал, отведя правую руку назад для удара. Мертвяки интересуют. Но в первую очередь – гвардеец.

Он крутанул хлыстом, в воздухе сверкнуло блестящее. Я успел отскочить в сторону, но руку все же обожгло.

– Что, ворг, – усмехнулся Жамчин, – трудно быть смелым, когда перед тобой настоящий противник?

В глотке заклокотало, на глаза поползла красная пелена. Я попытался проморгаться, не давая безумию завладеть сознанием, но безуспешно: дымка медленно, но уверенно застилает мир.

Жамчин продолжил издеваться:

– Где же наша красавица? Сама пришла к темнейшеству? Ах нет, это ведь ты ее сюда привел. Стоит спасибо сказать, Ильва будет довольна.

Хотел нарушить собственное правило не разговаривать с потенциальным трупом и спросить – зачем ей принцесса, но ноги уже отпружинили от земли. Я прыгнул на гвардейца, на лету извернувшись, чтобы зацепить когтями незащищенную шею. Но Жамчин ловко пригнулся и подал лошадь вперед.

– Что‑то ты не слишком умел, – проговорил он, когда я приземлился с другой стороны. – Слышал, что ворги – опасные и умелые бойцы. Видимо, ты бракованный.

Пелена накрыла глаза, мерцающая степь превратилась в сплошное красное месиво. Даже мертвяки на своих костяных клячах перекрасились в багровое. Ощутил, как теряю контроль.

Человечье сознание пискнуло и тихо свернулось калачиком в районе пяток. Дальше все в красном тумане. Я бил, резал, рвал и падал, снова поднимался. Меня тоже кромсали. Несколько раз острая боль резанула по плечам, лезвия пытались достать живот, но я успевал уворачиваться.

Кто‑то орал. Сквозь гулкую завесу слышал проклятия и приказы. Но пробудившийся зверь не разбирал речи, только кидался на всех подряд с единственным желанием – вырвать глотку.

Не знаю, сколько так продолжалось. Спустя вечность бешенство понемногу стало отступать. Когда мир из красного превратился в розовый – начал различать детали.

Во рту сладковатый привкус мертвячей слизи и человеческой крови. В душе шевельнулась суровая радость: все‑таки добрался до Жамчина.

Я повертел головой. К глубокому сожалению, обнаружил гвардейца стоящим на земле. Ноги широко расставлены, хлыста нет, но зато в руках кривой меч. Краем глаза в траве я заметил резную ручку с огрызком кнута и злорадно ухмыльнулся.

Снова перевел взгляд на гвардейца. У того лицо в крови, щека рассечена до самого рта, теперь кажется, что он криво улыбается на одну сторону. Руки ободраны до самых плеч.

В эту секунду за спиной хрустнуло, Жамчин прокричал не своим голосом:

– Давайте!

Я резко развернулся, но, видимо, недостаточно быстро, потому что лишь увидел, как сверху упала сетка. В нос ударил знакомый сладковатый запах. Веревки резко стянулись, меня повалили на спину. Пытаясь разорвать плен, я задергался, как лиса в капкане, но в глубине души понял: ничего не получится. С канатами, пропитанными батлоком, не справиться.

Сердце забарабанило, как у загнанного кролика, из груди вырвался бессильный рык, Жамчин с мертвяками обступили меня и ухмыляются с насмешливыми рожами.

У одного охотника напрочь оторвана челюсть, у другого в груди сквозная дыра размером с репу. Что с третьим – вообще не сразу сообразил, только присмотревшись, понял, что спина у него на месте живота и мертвяку приходится смотреть на свой костлявый зад.

– Бешеный зверь, – прохрипел гвардеец, вытирая губы от крови. – Ты и правда страшен. Но с зачарованными охотниками не справиться в одиночку.

Мертвяки хрипло захихикали, на костлявых физиономиях появилось что‑то вроде улыбок. Они одобрительно закивали гвардейцу, сотрясая мослами.

В голове пульсируют всего две мысли: Талисман и Изабель. Видимо, это отразилось на лице, потому что Жамчин пнул меня в бок и проговорил:

– Ты не переживай, ворг. С принцессой все будет хорошо, даже лучше, чем представить можешь. И с тобой, в общем‑то, тоже, когда пополнишь славные ряды нежити.