Воробей под святой кровлей

— Когда я с ним говорил, — сказал Кадфаэль, — он не скрывал, что недолюбливает замочного мастера. Но если бы его неприязнь была настолько серьезной, чтобы перейти в ненависть, он, скорее всего, не стал бы о нем распространяться.

— Об этом я тоже не забуду. Скажите, Кадфаэль, — спросил Хью, проницательно глядя на него, — насколько надежен указанный вами след? Предположим, я не найду нужного свидетеля, вернее сказать, не найду второго, — могу ли я рискнуть, опираясь на ваше открытие?

— На вашем месте я бы рискнул, — весело сказал Кадфаэль.

— Похоже, вы необыкновенно быстро отыскали этого свидетеля, — суховато заметил Хью. — И даже не выходя за ворота аббатства. Вам он выложил то — не будем уточнять, что именно, — из-за чего он тогда поперхнулся на простенькой лжи. Я так и думал, что вы сумеете этого добиться! — И расплывшись в улыбке, Хью встал, отодвинув от себя стакан. — Вашу исповедь я выслушаю позднее, а сейчас посмотрим, что я сумею вызнать у молодой жены.

Уходя, Хью добродушно хлопнул Кадфаэля по плечу. С порога он еще раз обернулся:

— Можете не волноваться за вашего худосочного юношу. Я начинаю склоняться к вашему мнению. Подозреваю, что он за всю жизнь не натворил ничего худшего, чем кража нескольких яблок из чужого сада.

Подмастерье Уолтера, Йестин, сидел один в мастерской. Когда к Аурифаберам явился Хью, у него в руках был браслет, на котором он чинил сломанную застежку. Хью в первый раз виделся с этим человеком наедине. В присутствии других Йестин помалкивал и держался особняком.

«Либо он уродился таким молчуном, — подумал Хью, — либо семейство приучило его знать свое место: помни, дескать, что ты нам не ровня, и не вздумай переступать границу между нами!»

Когда Хью задал ему вопрос, Йестин только покачал головой и с улыбкой пожал плечами.

— Откуда мне было видеть, что делается на улице темной ночью и кто там шляется, когда добрые люди спят в своих постелях? Я сплю в подвальной каморке на другой стороне дома, она находится под дальним концом холла. Наружная лестница, которую вы там видели, ведет прямо туда, где стоит моя кровать, так что улица от меня очень далеко. Мне не видно и не слышно, что там делается.

Хью помнил эту лестницу, спускающуюся позади дома в подвал. Лестница была всего в несколько ступеней, так как дом стоял на склоне холма, который понижался в сторону городской стены, и подвальные помещения наполовину возвышались над землей. Находящийся там человек был, разумеется, совершенно отрезан от внешнего мира.

— И в котором часу ты третьего дня удалился в свою каморку?

Нахмурясь, так что его густые брови сошлись над переносицей, Йестин немного подумал:

— Я всегда ложусь пораньше, потому что вставать надо рано. Пожалуй, часов в восемь, как только кончил ужинать.

— И ни по каким делам ты в тот вечер уже не выходил?

— Нет, милорд.

— Скажи мне, Йестин, — спросил вдруг Хью, — доволен ли ты своей работой в этом доме? Уолтером Аурифабером и его семьей? С тобою хорошо обращаются, между вами добрые отношения?

— Отношения как отношения, я доволен, — осторожно ответил Йестин. — Мне много не надо, я не жалуюсь. Я не сомневаюсь, что со временем получу все, что мне положено. Но сперва надо заработать.

Сюзанна встретила Хью Берингара в дверях холла и пригласила его войти с тем же деловитым спокойствием, с каким она приняла бы любого другого посетителя. На его вопрос она только пожала плечами и с сожалением улыбнулась:

— Моя комната, милорд, находится здесь, между холлом и кладовыми, в самом удаленном от улицы уголке дома. Мальчик Болдуина к нам не приходил со своим горем, хотя мог бы и зайти. По крайней мере он был бы не один. Но он не зашел, и мы до утра, пока к нам не пришел Джон, ничего не знали о том, что пропал его хозяин. Мне очень жаль, что бедный Гриффин один провел такую тревожную ночь.

— А днем вы не видели мастера Печа?

— Только утром, когда весь дом собирался у колодца. В обед я пошла к нему в мастерскую отнести миску похлебки — у нас было очень много наготовлено — и тогда узнала от Джона, что его хозяин куда-то ушел. Он ушел еще утром, сказав как будто, что рыба сейчас хорошо клюет. Насколько я знаю, это были его последние слова, больше никто от него ничего не слышал.

— То же самое мне сказал Бонет. С тех пор о нем не было больше никаких сведений ни из других мастерских, ни из питейных заведений, ни от приятелей. В таком городке, где все друг с другом знакомы, это кажется очень странным. Человек вышел за порог и пропал! — Хью бросил взгляд на широкую лестницу без перил, которая вела на галерею и в верхние комнаты. — Скажите мне, где тут чья комната? Кто занимает ту, которая выходит на улицу и расположена прямо над мастерской?