Воробей, том 1 (СИ)

Под это дело, я еще попросил Барановского, и прочих инженеров, размещенного в Кронверке Петропавловской крепости института, подумать о орудии устрашающих размеров. Что-нибудь вроде знаменитой немецкой «Доры». Нечто, способное угрожать пробравшимся в Проливы не дружественным кораблям. Колоссы, раз и навсегда отвадившие бы всякие там Великие Морские Державы от Босфора и Дарданелл, буде эти места попадут нам в руки. Я, как бы фантастично это не звучало, хотел, чтоб грядущая война принесла Родине пользу. В том числе и в экономическом плане. А свободный проход торговых судов в Средиземное море, к рынкам Италии, Франции, Испании, мог обернуться баснословными выгодами. Пусть и не моими личными. Черт бы с ними.

В общем, полезная вышла беседа. Потом, после, мы с Милютиным все так же спорили. Горячились даже, отстаивая свою точку зрения на заседаниях Совета министров или комиссии по подготовке к войне. Но именно что спорили. Как уважающие друг друга специалисты, желающие Отчизне добра, а не как непримиримые противники – представители противоборствующих группировок у трона Императора.

Ах, да! Еще одно! Благо вспомнил, когда гость еще не успел скрыться за порогом.

- Дмитрий Алексеевич, - окликнул я военного министра, осознанно привлекая внимание и прочих, ошивающихся у Советского подъезда господ. – Их императорское высочество просил что-то передать?

- Да-да, ваше высокопревосходительство, - смутился Милютин. – Запамятовал...

Какими-то дерганными, суетливыми движениями, словно бы опасаясь, что потерял важную бумагу, он нащупал во внутреннем кармане мундира драгоценный сверток и с легким поклоном тут же передал его мне.

- Честь имею, ваше высокопревосходительство, - мне показалось, будто бы он даже каблуками щелкнул. И тут же скрылся за высокими дверьми. А я, внутренне холодея, развернул документ. «...а по сему, нами, Регентским Советом Российской Империи, единогласно же было принято решение назначить действительного тайного советника, графа Лерхе, Германа Густавовича, Первым министром и Председателем Совета министров правительства Российской Империи, с присвоением чина вице-канцлера Российской Империи». Вот так-то! Первый шаг сделан. Теперь оставалась сущая ерунда, едрешкин корень!

§5.5. Весь апрель никому не верь

§5.5. Весь апрель никому не верь

Пришедшееся на понедельник первое апреля оказалось днем примечательным во всех отношениях. Старый генерал Лерхе однажды рассказывал, что давным-давно, веке в шестнадцатом что ли, денежная реформа в одном из немецких герцогств так ударила по местным спекулянтам и недобросовестным менялам, что их иначе как «дураками» и не называли. Библия утверждала, что именно в эту дату, в незапамятные времена, был свергнут Люцифер. Дьявол был изгнан – чем не повод для радости?

Хотя День Смеха, по большому счету, и предназначен для розыгрышей, немцы – едва ли не самый суеверный в Европе народ, считают, что с Князем Тьмы не шутят, и первое апреля худший день в году для начала новых дел. Не принято подписывать никакие серьезные бумаги, среди купцов не совершаются сделки. Тем более что и Евангелие косвенно подтверждает ущербность первого дня этого месяца. Не зря же тот самый Иуда рожден на свет именно в этот день!

Тем не менее, Дагмар эти предрассудки не остановили. Однажды решив воскресить традиции екатерининских эрмитажей – от французского ermitage – беседка для уединения, беззаботного отдыха - вдовствующая императрица ломила вперед, словно броненосец.

К слову сказать, прежде императрица любительницей шумных сборищ не слыла. Никса же вообще всевозможные балы и приемы ненавидел. В итоге двор привык к тому, что императорская чета проводит всего два бала в год. Рождественский и на тезоименитство. А тут приглашения на женские посиделки в покоях Марии Федоровны, что в надворных анфиладах Старого Эрмитажа, получили все хоть сколько-нибудь значимые и схожие по возрасту дамы Петербурга. Содержательницы салонов, фрейлины всех мастей, жены князей и придворных вельмож, министров и генералов. Чуть не пять сотен сверкающих драгоценностями и шелками с кружевами великосветских «львиц», «медведиц» и «пантер». «Гусыни» на новый эрмитаж не явились. Отговорились мнимыми хворями или заботами о потомстве.

Моя Наденька тоже уже было намеревалась отказаться. У нее и причина была - самая что ни на есть веская. Животика еще не было видно, но все сопутствующие непраздному положению симптомы уже присутствовали.