Воробьиная река

Еще через месяц в семь утра она находит около автовокзала крошечного белого котенка, и вечером того же дня за ним, прочитав одно из объявлений, которыми она щедро завешала все окрестности университетского городка и интернет-форумов, пришел красивый и гибкий, как греческий бог, молодой человек (именно такого, полностью белого котенка с зелеными глазами – или синими, да ладно вам, не важно, повторил он, это один и тот же цвет! – хотела взять его девушка, просто она занята на работе до ночи, и вот пришел он), и хозяйка, которая как будто преследовала этого молодого человека, смотрит на них с гордостью и триумфом – понятно, говорит ее взгляд, принес тебе котика, а котиков-то заводить нельзя! Молодой человек укладывает котика в специально принесенную переноску и уходит, поблагодарив Лилу за доброту.

–  Он у меня даже не ночевал, – говорит Лила про котенка, разумеется, но хозяйка понимает ее по-своему.

–  А им самим так проще, – говорит она. – Не ночевать. Никаких обязательств.

У Лилы обязательств очень много: она выносит хозяйке деньги, предлагает ей выпить чаю, еще раз говорит о том, что нашла котенка по дороге в институт, притащила его на пары, тут же всюду, на всех этажах, развесила объявления, распечатав их на принтере, и вот как оперативно сработало! Она лезет в рюкзак, чтобы показать хозяйке недоразвешанные объявления, но та просто машет рукой: да ладно! не нужно! не хочу ничего проверять! Лила понимает, что, видимо, скоро ее попросят отсюда убраться. Каким образом хозяйка приходит именно в те самые моменты, когда в квартире возится, полный неловкости и смущения, очередной нежеланный, нежданный случайный гость, она не понимает и боится понимать. Ей кажется, что это просто совпадение. Хотя это не такого рода совпадения, о которых принято рассказывать друзьям и знакомым; никто не поверит, а пригласить в квартиру друга или знакомого, чтобы проверить и заодно продемонстрировать это все, посвятив в эту загадочную цепь несвязных событий постороннего человека, Лила боится: ей будет нечего сказать хозяйке, а врать она не умеет.

Когда она повторяет про жениха, ушедшего на войну, хозяйка смотрит на нее, как на шлюху. Поэтому с какого-то момента ей становится неловко говорить о женихе. Врать ей еще более неловко.

Тем не менее постепенно хозяйка сталкивается с целым легионом достаточно изощренного, по ее мнению, вранья с цветастой предысторией: вот заехал двоюродный брат передать денег от родителей, вот пришел рекламный агент, которому прямо посреди рекламной тирады, вываленной через приоткрытую дверь в недоуменное лицо Лилы, позвонила мама и сказала, что папа сломал ключицу на охоте, вот грузин из соседнего подъезда собирает деньги на операцию сыну – в какой-то момент Лила понимает, что дело, возможно, не в хозяйке, а во всех этих людях, которые являются более-менее ежемесячно: возможно, это такие человеческие часы, какой-то маятник, может быть, даже вестники самой хозяйки, всего-то обозначающие, что нужно подготовить деньги и положить их в конвертик – прикасаться к деньгам хозяйка не любит, содержимое конверта никогда не пересчитывает.

В конце мая кто-то стучит в дверь, Лила открывает симпатичному и немного потрепанному молодому человеку в военной форме, похожему на монохромного солдатика со старинной открытки. Молодой человек сообщает ей, что он однополчанин ее жениха, который погиб на войне при обороне чего-то там и ему даже присудили за это что-то там, но ей это не выдадут и не выплатят, потому что просто невеста, а не законная жена.

–  Мне и не нужно ничего, – сказала Лила. – Но вы тогда зачем пришли?

Оказалось, что молодой человек зашел, чтобы отдать кое-какие вещи жениха. Они были там вместе, очень сдружились и договорились, что если что-то в таком роде, например, смерть – второй бы отдал вещи кому положено, зашел, поговорил, как-то успокоил, если понадобится. Вещей было немного, пакетик с футболками и кое-каким бельем, крестик на алюминиевой цепочке, исчерканные форзацы и обложки от блокнотов – все это он, вздохнув, выложил на стол вместе с шелестящей горой неотправленных писем; на этой войне, судя по всему, не работала почта.

–  Только это, никаких справок? – спросила Лила. – Дата, причина смерти, ну, такое?

–  Причина смерти не установлена, – скучным казенным голосом сообщил молодой человек.

Лила поблагодарила его, взяла вещи, письма и отнесла в комнату. Когда она вышла, над кухонным столиком уже нависала, как грозовая туча, свинцовая, тугая, расплывающаяся тень хозяйки квартиры.

Лила набрала в грудь воздуха – ровно столько, сколько должно было хватить на всю ее последующую жизнь.

–  А вот и мой жених, – радостно выдохнула она. – Вернулся с войны! Живой!

И обняла молодого человека за шею, почти повиснув на нем.

Жених закряхтел и сказал: полегче-полегче, знаешь сколько всего эта шея вытерпела. Знаю, захохотала Лила, знаю, но ты еще не знаешь, сколько всего ей нужно вытерпеть теперь! Ее лицо сияло, как будто где-то далеко-далеко в саду играет музыка, и никто, кроме нее, этой музыки не слышит.