Воробушек по имени Лиз (СИ)

Столы факультетов исчезли. Зал был полон людей. Выжившие стояли группами, обнимая друг друга. Раненых перевязывала на возвышении мадам Помфри с группой помощников.

Мёртвые лежали в ряд посередине Зала. Тело Грозного Глаза было заслонено членами Ордена. Кроме него в ряду лежали Лаванда Браун и Колин Криви. Лиз видела, как мистер Уизли обнял миссис Уизли. Возле них стояли ее с Гарри родители, тоже в обнимку. Чуть поодаль сидел Сириус, перевязывающий руку Кассандре. К ним подошел Люпин, что-то сказал, а затем обнял друга. Брат и сестра были слишком далеко, чтобы разобрать сказанное. За спиной Ремуса с поникшей головой стояла Тонкс, ее длинные яркие волосы превратились в короткую бесформенную стрижку мышиного цвета. Лиз знала в чем дело, повернувшись к брату, она увидела, что Гарри безучастно смотрит на тело Грюма.

Лиз робко взяла руку брата в свою… Гарри, отдернув ладонь, отступил от входа. Он побледнел и ссутулился. Лиз инстинктивно ощущала ту боль, груз ответственности и вину, которые испытывал Гарри за то, что Грюм и те другие, на кого у них не было сил взглянуть, погибли за него.

- Пойдем в кабинет директора, - грустно предложила Лиз.

Гарри посмотрел на нее невидящим взглядом, повернулся и помчался вверх по мраморной лестнице. Лиз бросилась за ним вслед. Замок был совершенно пуст. Видимо, даже привидения отправились в Большой зал оплакивать погибших. Брат и сестра бежали сломя голову и замедлили шаг только у каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет директора. Никто так и не преградил им путь.

— Дамблдор, — машинально сказал Гарри. Лиз не поверила своим глазам, когда горгулья отодвинулась, и за ней открылась винтовая лестница.

Вбежав в круглый кабинет, они обнаружили, что всё изменилось. Портреты, висевшие по стенам, опустели. Похоже, все они отправились непосредственно наблюдать за событиями, переходя из рамы в раму по длинным рядам портретов, развешанных по всему замку.

Гарри словно на автомате подошел к стеклянному шкафчику, открыл дверцы - Омут памяти стоял на своём обычном месте. Гарри поставил его на письменный стол и вылил воспоминания Снегга в глубокий сосуд с рунами по ободку.

- Ты готова? – странным отрывистым голосом произнес парень.

Лиз кивнула, напряженно глядя на брата, хотя и не была до конца уверена, хочет ли видеть последние мысли мужчины, с которым их связывали такие сложные отношения.

Гарри взял Лиз за руку, и оба они наклонились над сосудом - воспоминания закружились странным серебристо-белым водоворотом, затягивая брата и сестру в свою глубину.

Они оказались на ярком солнце, и земля под их ногами была тёплой. Распрямившись, они увидели, что стоят на почти пустой детской площадке, где кроме них находились две девочки и худенький мальчик. Его чёрные волосы были давно не стрижены, а одежду как будто нарочно подбирали не по размеру: джинсы были коротки, зато широченная потрёпанная куртка сгодилась бы взрослому мужчине; рубашка под ней была чудная, с чем-то вроде жабо.

Гарри с Лиз подошли к мальчику поближе. Тот стоял за кустами и наблюдал на девочками. Лиз впервые находилась в чьих-то воспоминаниях, поэтому заворожено подошла к Снеггу, которому на вид было девять-десять, обошла его со всех сторон, поводила ладонью перед его лицом, но тот все также пристально смотрел на одну из девочек.

— Тунья, гляди. Смотри, как я умею!

Лиз перевела взгляд на маму и ахнула: перед ней была она сама только на лет восемь моложе. Те же изумрудные глаза, длинные волосы, отливающие золотом, та же широкая приветливая улыбка. Лили сорвала увядший цветок с куста, за которым прятался Снегг. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.

— Прекрати! — взвизгнула Петунья. — Мама не разрешила тебе так делать!

— Тебе же от этого не больно! — откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.

— Так нельзя, — сказала Петунья, но глаза её продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спросила она с явной завистью в голосе.

— Всё понятно, правда? — Снегг не мог больше сдерживаться и выскочил из-за кустов. Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Снегг, видимо, пожалел о своём чересчур внезапном появлении. Он глядел на Лили, и его худые щеки заливались тусклым румянцем.

— Что понятно? — спросила Лили.

Снегг был явно взволнован. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, он понизил голос и сказал:

— Я знаю, кто ты.

— В смысле?

— Ты… ты колдунья, — прошептал Снегг.

Девочка, похоже, обиделась.

— Обзываться нехорошо!

Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.

— Да нет же! — крикнул Снегг ей вслед. Он весь раскраснелся и пошлёпал за девочками, похожий на неуклюжую летучую мышь и на самого себя много лет спустя.