Воробышек (СИ)

Через некоторое время я вновь стала улавливать сверху какие-то звуки. Дышать уже было тяжело. Сознание то и дело уплывало куда-то… Там светит теплое нежное солнце, там папа кружит меня на руках, заразительно и весело смеясь, там мама заплетает с любовью мои светлые косички, завязывая бантами тонкие алые ленточки. Уносит туда, где я была маленьким счастливым ребенком, а жизнь пестрила яркими красками, беззаботностью и любовью.

В очередной раз почувствовала, как ящик взмыл вверх. Не очень аккуратно. Рывками. Торопливо. А затем натужно заскрипели гвозди. Они нехотя, словно коренные зубы захваченные клещами безжалостного стоматолога, с трудом и как будто болью выезжали из сосновой мякоти невысушенных досок ящика, шершавых, колких, оставляющих в коже занозы, и впускали в образовавшиеся просветы прохладный свежий воздух и слабые отблески далекого фонаря.

Надо мной стоял Герасим. Мужчина был явно моложе и выглядел намного лучше, но это точно был бродяга с кладбища. Он мычал, отчаянно тряс мое непослушное безвольное тело и рыдал.

Я так и не смогла пошевелиться. Даже моргнуть. Глаза нестерпимо жгло от сухости. Мне хотелось кричать, вдыхать воздух, до краев наполняя легкие, бежать без оглядки. Но лишь продолжала безвольно таращиться на звездное небо и слушать дикий вой мужчины.

Его я не боялась. Паника отступала. И сознание отключилось.»

Проснулась я ранним утром в легком смятении. Никогда не замечала за собой столь эмоционального отклика на события. Приснится же такое, подумала я, чувствуя, как меня передергивает волна ужаса. Ощущения во сне были настолько реальными и живыми, что кажется, до сих пор трудно дышать.

Что же принесет мне новый день?

Даже страшно представить.

Глава 42.

А день, надо сказать, начинался весьма неплохо. После раннего завтрака Вениамин собирался на службу. Как бы ни хотелось ему остаться дома, чтобы контролировать каждый мой шаг, позволить этого он себе не мог. Особенно сейчас, когда надо угождать проверяющим федералам.

Я же старательно делала вид, что ничего особенного не происходит. Егор в это же время собирался к Семеновне. С самого утра он был сам на себя не похож. По долгу зависал, уставившись синими омутами в одну точку. На мои дежурные вопросы, о том, сколько сахара добавить в его чай, или овсянку он предпочитает на воде или молоке, Королев отвечал сквозь зубы, не удостаивая и мимолетного взгляда.

В чем я уже успела провиниться? И главное когда?

Непонятно.

Решив не придавать этому особенного значения, я с напускной ленью наблюдала, как мужчины собираются по своим делам. Мне же было велено ждать курьера из свадебного салона. Я даже покапризничала, что умру от скуки и спросила, не хочет ли Вениамин остаться дома, чтобы мы могли выбрать платье вместе.

Гусь, если и хотел, все равно отказался и, глядя на то, как я устраиваюсь на диване перед телевизором, первым уехал из дома, не уведомив о том, когда теперь появится вновь.