Воробышек

Смотрю на Гелю. Она такая крошечная, что на черном бетонном полу кажется игрушечной. Бледная, с закрытыми глазами, руки безвольно вытянуты вдоль тоненького тельца, светлые косички разлохматились, в них застряли сосновые иголки и пыль.

И вдруг, понимаю, чего от меня хочет мужчина со страшными глазами. Киваю, после чего тот уходит, прикрывая плотно дверь. Слышу, как он гремит чем-то в соседней комнате, ходит взад-перед, мычит… В бетонированном подвале отчетливо и гулко звенит металл.

Я собираю дрожащими руками с сырого грязного бетона загустевшую почти черную кровь и наношу ее на голову, лицо и руки Гели. Старательно пропитываю ею одежду.

Меня тошнит. Очень сильно тошнит. Я без конца сглатываю желчный комок, обжигающий горло. Вот она – моя Настя. Мертвая. Замученная. Убитая.

Я ничем не смог помочь ей.

И никогда уже не смогу.

Но вот Геля. Геля еще жива. Ее еще можно спасти. Если обмануть монстра.

КАК?

Как я мог все это забыть?!»

Что-то холодное и влажное тычется в мое лицо. Я чувствую на щеках горячее дыхание, и в следующую секунду мягкий длинный язык начинает старательно меня вылизывать. В нос проникает стойкая вонь бездомной псины.

Так и есть.

Какая-то безродная дворняга склонилась надо мной и смотрит добрыми темно-карими глазами внимательно и оценивающе, будто медик неотложной помощи. Не без труда уворачиваюсь от навязчивой собачьей ласки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Фу! Нельзя! – пытаюсь вразумить пса, и тот покорно отступает.

Утираю краем футболки лицо.

Рассвет.

Я провалялся в лесу по меньшей мере три часа. Мышцы задеревенели. Руки холодные. Спина ноет. Мужика, естественно, и след простыл.

Зато воспоминания остались!

Я был там! Видел тело Насти. Видел Гелю. И она была жива!

Мне просто необходимо вспомнить, что было дальше! И, как я понимаю, единственный способ – это прокатиться верхом на собственных страхах!

Я торопливо шагал по направлению к дому. Размышляя о том, где раздобыть крови. Можно ли ее купить на местном рынке или все же придется кого-то убить?

Только смогу ли я? Пусть даже курицу несчастную.

От одной мысли затошнило.

Дом все еще был погружен в мирный сон. Тихо. Спокойно.

Я принял душ, гадая, как долго в этот раз шныряли прибывшие по сигналу тревожной кнопки охранники. Скорее всего, не очень.

Наверняка будут проводить более детальную проверку на неделе, перезагружать систему и перенастраивать датчики.

Идиоты.

Погруженный в воспоминания и размышления, я добрел до своей кровати, едва не спотыкаясь о собственные ноги, и рухнул в беспамятстве в глухую черноту.

Просыпаюсь уже после полудня. Шторы в комнате занавешены и создают приятный полумрак. Мысленно сразу возвращаюсь ко вчерашним событиям. Проверяю телефон – ничего интересного. Прислушиваюсь – тихо.

На кухне только Семеновна. Она как обычно хлопочет у плиты, на которой из кастрюльки с желтыми лимонами клубится ароматный пар. Супчик варится. Желудок благодарно отзывается на мясной запах тихим урчанием.

- Проснулся, Егорушка? Садись, покушай, - говорит старушка, нарезая свежий хрустящий хлеб.

- Отец на работе?

- Да, уехал еще рано утром.

- А Ева?

- Не выходила.

- Ясно.

Передо мной, как по мановению волшебной палочки, появляется тарелка супа с идеально ровными фрикадельками, сметана, нарезанная зелень, свежие овощи.

- Римма Семеновна, а можно ли где-нибудь купить свиную кровь? Ну там, на рынке, например?

- Господь с тобой, Егорушка. Раньше можно было у любого мясника свежую кровь найти, а уж много лет, как запретили ею торговать. А тебе зачем-то?

- Да так…

- Мы раньше из нее вкусную жаренку всегда готовили… - мечтательно протянула Семеновна, - С гречкой. Или колбасу домашнюю…

Да уж…

Вкуснотища, нечего сказать, мысленно поморщился я.

После обеда бездельно слонялся по дому взад-перед, не находя себе места. Мысли рыжими тараканами неуловимо расползались в разные стороны, и мне никак не удавалось собрать их воедино. А все из-за нее! Ева из комнаты так и не выходила, чем несказанно меня нервировала.

Сколько можно спать?!

Или чем она там занимается?