Воробышек

- Они не влезут втроем в гроб! А он последний! Две большие еще войдут, но мелкая точно нет. У тебя ее спрячем – на сиротском! Прикопаем в старую могилку – никто не хватится, да и не заметит! Бери эту Настю. Тоже дура, вся в папашу! И ты – дурак! Братца ее упустил. Теперь лови его!... Конечно, будем молчать! Узнает – головы нам не сносить!

Слышу шорохи и чертыханья старика, прерываемые время от времени мычанием Герасима. Сижу и не высовываюсь.

Когда звуки стихли, осторожно выглядываю. Тела Насти здесь больше нет. Геля лежит, не подавая каких-либо признаков жизни.

И мне, наверное, должно быть страшно. Правильно было бы расплакаться. Впасть в истерику. Кричать от ужаса. Зайтись в припадке и колотиться головой о стены. Но нет. Во мне будто поселилась звенящая пустота. Как будто кто-то нажал невидимый стоп-кран на эмоциях, блокируя их, как колеса разогнавшегося поезда, готового в любой момент сойти с рельс.

Торопливые шаги на лестнице вынуждают меня вновь нырнуть в темную глубину ржавой бочки, воздух которой пропитался затхлостью укрываемой ее тряпки. Чувства мгновенно обостряются, потому что эти шаги совершенно иные. Не такие мягкие и шаркающие, как у Ефимыча. Не такие рваные и неуверенные, как у Герасима. Они стройные, гулкие, четкие, как военный марш.

Это кто-то третий.

Кто-то, кого я еще не видел.

Кто-то, кто здесь главный.

Вонь внутри бочки становится практически невыносимой. Меня очень сильно тошнит и кружится голова. В ушах гулко пульсирует кровь, создавая ощущение белого шума. Я уплываю.

Теряю связь с реальностью.

Теряю сознание.

Мне нечем дышать.

- Припрячем на сиротском, - слышу голос. Кажется, он принадлежит старику.

- Займитесь ею, - звучит приказ, - Здесь я все доделаю сам.

Этот голос… Интонации… Как будто знакомы мне… Но то ли от недостатка кислорода, то ли от ударов по голове, тело наливается слабостью, унося меня прочь из реальности…»

- Тшшш… Тихо-тихо, Егор, - слышу ласковый голос доктора Смирновой, - Не поднимайся пока. Помнишь, никаких резких движений, хорошо?

Киваю в ответ.

- Голова болит.

- Я предупреждала, Королев. Нельзя часто проводить сеансы. Необходимо давать мозгу передышку. Держи, выпей воды. И еще вот это.

Покорно подчиняюсь доктору Смирновой. На самом деле я нахожусь в какой-то прострации, до конца не осознавая и не принимая полученную информацию.

Герасим… Ефимыч… Кто-то третий… Геля живая…

Вдруг накатывает волна ужаса – они ведь похоронили ее заживо! Закопали! Хотя… Вроде как Герасима поймали еще до этого. А Геля к тому времени уже была мертва? Так получается?

А от чего она умерла? Кажется, от ножевых ранений. Так?

Надо поискать об этом информацию!

К сожалению, каждый маленький ответ в моих видениях только порождает все больше и больше новых вопросов.

И главный из них – кто же этот третий?

- Егор, - слышу я вкрадчивый голос Смирновой сквозь суматоху собственных мыслей, - Ты не хочешь поделиться? Поговорить? Я волнуюсь за тебя. Вижу все твои переживания и хочу помочь.

- Вы что-нибудь слышали о пропавших в Заречном девушках лет двенадцать назад?