Ворон

— Хочешь ли ты меня, как я этого желаю? — спросила она.

— Да, — протянул он нежно и медленно и, подняв палец, коснулся долины между ее грудями и стал спускаться вниз к животу, потом еще ниже, прокладывая путь между нижними губами. На мгновение палец замер на ее крошечном любовном сокровище, которое он безошибочно отыскал. Он стал гладить его с нежной настойчивостью.

— Я тебя очень, очень хочу, моя красивая жена.

Дрожь прошла по ее телу от первого наслаждения, которое он доставил ей, и слабость потекла по жилам, словно горячее вино. Ей так хотелось управлять ситуацией, но она еще не умела делать этого. Она сейчас желала только одного, чтобы он овладел ею, и она порывисто вздохнула.

Он улыбнулся ей, а затем нарочито слабыми движениями стал гладить ее тело от живота к груди. Его руки двигались спокойными маленькими кругами, слегка лаская ее и разжигая огонь желания.

— Ты так прекрасна, — сказал он ей, нежно сжимая ее грудь, когда она с полузакрытыми глазами начала издавать всхлипывающие звуки; ее бедра слегка вздрагивали.

— Я хочу тебя, — начала она, а он приложил предостерегающие пальцы к ее губам.

— Не сейчас, дорогая, — ответил он тихо.

— Я хочу тебя! — настаивала она и, подавшись вперед, страстно поцеловала его.

— Я хочу тебя, — ответил он и перекатил ее на спину, — но сейчас слишком рано, Уинн. Наслаждайся любовью до полного слияния.

Уинн повернулась на бок и, протянув руку, погладила его, упиваясь ощущением его тела. Он был высок, но в отличие от Риза не был ширококостным. Его нельзя было назвать и хрупким. В нем была сила, которая не соответствовала его сложению. А кожа! Слишком мягкая и нежная для мужчины, но она прекрасно сочеталась с внешностью древнего кельтского воина. Она чувствовала мускулы на его плечах, руках и, не в состоянии сдержаться, склонилась над ним и начала лизать его кожу, опрокинув его на спину Он простонал от удовольствия, когда ее маленький острый язычок поднялся вверх от живота и обежал вокруг сосков. Кожа Мейдока имела слегка соленый вкус, но это не отталкивало.

Длинные черные волосы Уинн, словно мантия, струились по плечам, спине и ягодицам. Он погладил ее по голове, дрожа от ее ласк.

Она игриво укусила его за плечо и горло; ее легкие любящие покусывания сопровождались быстрым поцелуем, а потом теплым прикосновением языка. Голова Уинн вновь начала опускаться по его телу ниже, кружа язычком по чувствительной коже, отчего он опять застонал.

Вскоре перед ней восстало его «копье», твердое и прямое. Уинн обхватила его пальцами, чувствуя, как пульсирует в нем жизнь и течет по трепещущей плоти. Он ласкал ее языком. Осмелится ли она сделать то же самое? Она решительно подалась вперед и коснулась кончиком языка его детородного органа. У Мейдока перехватило дыхание. Она соблазнительно водила теплым язычком по его красной головке. Отпустив Мейдока, она поддерживала рукой только его «копье», когда, пододвинувшись поближе к нему, начала не спеша и размеренно лизать его. Он задрожал, потом все тело его сильно дернулось от удивления, когда Уинн взяла его в рот и стала посасывать до тех пор, пока он не перепугался, что его соки могут исторгнуться.

Мейдок опустил руку и, взяв легонько за волосы, нежно отстранил ее.

— Дорогая, — наконец он смог перевести дух, — ты лишишь меня мужской силы и прольешь зря мое семя.

Отодвинувшись от него, она устроилась на одном с ним уровне и мягко проговорила:

— Когда ты отведал меня, я ощутила такое блаженство. Разве ты не получаешь такого же наслаждения, когда я вкушаю тебя? — Ее лицо было над его лицом, а длинные волосы, переброшенные на одну сторону, струились вниз водопадом.

Он протянул руку и погладил ей щеку.

— Уинн, моя восхитительная жена, когда твой ротик и язычок ласкают меня, я умираю сладкой смертью, но, любовь моя, я хочу обладать тобой более полно, чем ты можешь представить себе. — Он быстро поцеловал ее в губы и стал играть с одной из прелестных грудок, которая соблазнительно покачивалась около него.

— Мой господин, ты думаешь, что только мужчины ощущают такую страсть? — спросила Уинн. — Женщины чувствуют то же. — Крошечная стрела первобытного желания прошла сквозь нее, когда он пощипывал сосок, но потом, приподняв голову, облизал его, и боль прошла.

Он мягко повалил ее на спину и навис над нею. Его пальцы, лаская, прокладывали себе путь через нижнюю плоть между бедер. Он ни на минуту не отводил темно-синих глаз от ее загадочно-зеленых, пока неторопливо входил в нее, потом он остановился.

— Я никогда прежде так страстно не желал женщины, как хочу тебя.

— Не надо мне только рассказывать о своих женщинах, — подтрунивала она над ним. — Скажи лучше, как ты меня любишь, Мейдок, мой супруг, — и она обвила руками его шею. «Какое большое копье внутри меня», — подумала она. Оно заполнило ее целиком, и она едва не кричала от наслаждения, чувствуя, как бьется в нем жизнь и любовь.