Ворон

— Так вы не хотите помириться с семьей? — спросила Уинн.

Он с горечью рассмеялся.

— Почему я должен этого хотеть, belle soeur! A Мейдок, могущественный волшебник — принц Венвинвина, и Неста, моя славная сестричка, которая, возможно, любит Мейдока больше, чем следовало бы? Что они могут предложить мне, чего у меня нет? У меня есть власть, богатство. Что еще нужно, Уинн Пауиса?

— Еще есть любовь, Брайс, — тихо проговорила Уинн.

— Любовь? — Он вновь захохотал. — Я могу купить любовь!

— Простое совокупление с женщиной еще не любовь, Брайс, — ответила ему пораженная Уинн, не обращая внимания на грубый намек относительно Песты.

— На что еще годится женщина, belle soeur? — последовал ужасающий ответ. — Женщина существует для наслаждения мужчины, а если он того желает, то она рожает ему детей, готовит еду и шьет одежду Не больше. То призрачное чувство, которое вы именуете любовью, не существует, ибо я не испытал его никогда, а Бог свидетель, что я пережил полный букет чувств, доступных человеку.

— Любовь есть! — воскликнула Уинн. — Она существует между матерью и ребенком, между мужем и его женой. Между братьями, Брайс!

Бесспорно, у вас есть какие-то теплые чувства к Песте и Мейдоку Плохо, что вы так долго отделены друг от друга! Где-то к Рождеству Неста родит ребенка. Ранней весной у меня тоже появится дитя. Мое сердце не будет знать покоя, пока вы не вернетесь в лоно семьи, чтобы дети Несты и мои знали своего дядю.

— Господи, какая же вы добродетельная, — простонал он. — Удивляюсь, как Мейдок еще не умер от избытка вашей праведности! — Он швырнул кубок через весь зал. — Я услышал все, что желал. Позвольте мне теперь возобновить прерванное занятие. — Он встал и взглянул на женщину, лежавшую на козлах. — Эта особа огорчила меня и теперь понесет за это-наказание.

— Брайс! Я насчитала по крайней мере пять ударов кнутом по спине девушки. Во имя Всевышнего, пощадите ее! Что могла она такого совершить, чтобы заслужить от вас такое жестокое наказание? — взмолилась Уинн.

Брайс медленно повернулся и посмотрел на нее. Она увидела все тот же помутившийся, почти что сумасшедший взгляд. Что-то знакомое почудилось ей, но она не могла определить, что это было.

— Вы считаете меня жестоким? — кротко спросил он.

— Думаю, вы можете быть таким, — четко ответила она.

— Да, — медленно проговорил он. — Я могу быть очень жестоким. — Он улыбнулся ей, и она вновь была поражена его красотой. Как сказала Песта, у него лицо ангела, а сердце дьявола. Сейчас она начала понимать, что оценка Песты оказалась верной, как бы горько ей ни было это признавать.

— Отпустите девушку, мой господин, — спокойно сказала Уинн. — Если она вас на самом деле так сильно огорчила, я возьму ее с собой, и вы больше ее не увидите. Крепостная она или рабыня, вы получите за нее сполна.

Брайс захохотал.

— Ласковая Уинн. Добродетельная Уинн. Великодушная Уинн! Вы утомили меня своей добротой! Бэррис! Где ты?

— Здесь, мой господин.

— Стражник появился из полумрака возле стола.

— Попридержи принцессу из Скалы Ворона, пока я не закончу то, что начал прежде. Если тварь попытается кричать, заткни ей рот!

Уинн бросилась вперед.

— Как вы смеете, Брайс!

— Госпожа, — Бэррис очутился рядом с ней, — сядьте. Я выполню приказание, но мне неприятно применять силу к женщине.

Уинн с неохотой вернулась на место. По твердой решимости в глазах Бэрриса она поняла, что он на самом деле исполнит приказ хозяина. Ей оставалось только молиться, чтобы ее вмешательство не навредило бедняжке еще больше, видя, как Брайс опять приближается к жертве, угрожающе размахивая кнутом. Он усиливал ее страх, медленно поднимая и опуская кнут, чудовищный инструмент пытки, состоящий из полдюжины тонких кожаных полосок, каждая из которых была аккуратно завязана в тугой узелок вместе с наконечником копья, чтобы причинять еще большую боль.

Улыбаясь от наслаждения, Брайс несколько раз взмахнул кнутом в воздухе, а потом с ухмылкой злобно стеганул беспомощную жертву.

Крик агонии наполнил маленький зал, за ним раздались другие после каждого удара кнутом по нежной плоти, пока спина девушки не превратилась в кровоточащую массу липких рубцов. Однако рука Брайса беспрерывно поднималась и опускалась. Он начал хохотать, когда девушка отчаянно попыталась перевернуться, моля о пощаде.

Не в силах больше переносить это и не беспокоясь о своей безопасности, Уинн вскочила. Бэррис сделал неуклюжую попытку остановить ее, но она ускользнула от него, обежав вокруг стола, через весь зал и схватила Брайса за руку.

— Во имя Всевышнего, прекратите! — молила она. — Девушка при смерти!

Его рука с хлыстом на мгновение опустилась, он ненавидящими глазами посмотрел на нее. Затем в них зажглась дикая ненависть, и, подняв руку, он ударил Уинн с такой силой, что она рухнула на пол. Когда она теряла сознание, одна мысль мелькнула в ее мозгу: Бронуин! Больше она ничего не помнила.