«Ворон»

Все было серым — серые стены и башни крепости, серые хижины, сгрудившиеся на берегу, серые пальмы и платаны, серые рыбачьи лодки и пиратские шебеки, качавшиеся на мелкой волне. Солнце еще не взошло, восточный небосклон лишь начал розоветь, и предутренний сумрак поглощал цвета и краски, будто перед глазами плавало в воздухе закопченное стекло. Но все же что-то удавалось разглядеть, и Серов, обозревая береговые укрепления, мысленно соотносил их с картой и рисунками лазутчиков. Стены касбы казались ему не очень высокими, а жерла орудий, глядевших в море, небольшими — видимо, то были двенадцатифунтовые пушки. Стена, изогнутая серпом, выходила к причалам и тянулась ярдов на двести; у обоих ее концов были насыпаны невысокие равелины с батареями, охранявшими вход в гавань. Над стеной торчали башенки минаретов, но ничего похожего на дворцовые кровли не замечалось — видно, пиратские главари не шиковали и белокаменных палат не строили. Для них Джерба была деловым центром и военной базой, а что до отдыха с гуриями, шербетом и танцем живота, то для этого больше подходили тенистые сады Алжира и Туниса.

Команда Брюса Кука уже сидела в шлюпках, бригантина, три шебеки и орденские галеры разворачивались по обе стороны от «Ворона». Они могли подойти ближе к берегу — во всяком случае, так же близко, как пиратские суда, стоявшие в сотне ярдов от крепостной стены; согласно промерам орденских лазутчиков, глубина там была двенадцать футов. Серов, отвлекшись от эволюции своей флотилии, разглядывал в трубу ворота, выходившие к гавани. Они были собраны из мощных брусьев и окованы железом, но без сомнения пушки фрегата разнесут их в щепки — да и сама стена, сложенная из обожженных на солнце кирпичей, не являлась серьезным препятствием. Что бы ни говорил Эль-Хаджи о неприступности этих укреплений, касбу можно было взять. При правильной осаде — дня за три, решил Серов. Другое дело, что трех дней у него не имелось; за спиной — тунисский берег, и помощь оттуда подойдет через считанные часы. Возможно, через сутки, если тунисский бей не распоследний лох.

— Все спокойно, клянусь преисподней, — заметил стоявший рядом Тегг. — Похоже, не ждут нас магометанские псы. Нет, не ждут!

— Если их предупредили о набеге — а это несомненно, — то они понимают, что высаживать конницу под дулами пушек мы не рискнем, — сказал Серов. — Для высадки есть подходящие пункты на побережье, и там, я полагаю, всюду засады, как на северном берегу. Раз нет оттуда сообщений, значит, нет и врага. — Он подумал и добавил: — Хорошо, что мы обошлись без пушечной стрельбы. Звук канонады разлетелся бы по всему острову.

— Хорошо, — согласился Тегг, посматривая на Деласкеса, сменившего у штурвала Абдаллу. — Но хотел бы я знать, какой гад ползучий нас продал! Не пропустить ли под килем этого бородача с его приятелем? Прополоскать раза три, и они в чем угодно признаются!

— В том-то и дело, что в чем угодно, — усмехнулся Серов, вспоминая, как его самого протащили под килем. Тогда он признался, что его зовут Андре Серра, что он внебрачный сын маркиза и служит помощником квартирмейстера на фрегате «Викторьез». Если бы таскали дольше, узнали бы много любопытного — например, что он летел по небу в железной птице и свалился в прошлое на триста лет.

Вдалеке, за городом и крепостью, поднялся в небо столб сизого дыма.

— Сигнал! — промолвил Тегг. — Наш Дадар обложил сарацинов с суши!

— Ну, тогда и начнем, благословясь. — Серов перекрестил суда на левом фланге, потом на правом и забормотал молитву: — Царь Небесный, пощади моих прохиндеев и висельников, пошли им удачу, а кому суждено — легкую смерть. На Тебя, Господи, уповаем, и суду Твоему покорны, а потому…

— …Вели, чтоб Сатана смазал сковородки салом, — ухмыляясь, закончил Тегг. — Сегодня в аду будет изрядное пополнение!

— Все в руках Божьих, — произнес Серов. — Ты, Сэмсон, бей сначала по воротам, а после — картечью по верху стены. Ворота крепкие, но думаю, бортового залпа не выдержат.

— Я разобью их в клочья, — пообещал бомбардир и ринулся к люку.

Серов махнул рукой ван Мандеру:

— Поднять сигнальный вымпел!

— Поднять вымпел! — Голос шкипера раскатился над фрегатом. — Паруса на гроте и бизани долой! Поворот бортом к берегу!

На мачте затрепетал узкий красный флажок. С берега донесся гул, нараставший с каждой секундой — похоже, там заметили флотилию и подступавшие с суши отряды. На стенах и равелинах замелькали смутные тени, несколько фигур появилось на палубах шебек, которых в гавани было дюжины три. Раздался тоскливый вопль муэдзина — но он, похоже, не славил Аллаха, а призывал правоверных к оружию. Но было поздно — шлюпки с корсарских судов уже плыли к берегу, орденские галеры шли к защищавшим бухту фортам, «Дрозд», «Дятел», «Стриж» и бригантина — к стоявшим у берега кораблям пиратов. Первые солнечные лучи блеснули на востоке, и Серов, глядя в трубу то на ворота, то на лодки с командой Кука, приказал: