Ворон

— Нет — мы не знаем, но, кажется, какой-то пустяк. Не стоит волноваться. — бросил через плечо Тьеро.

Они бежали по склону, и в одном месте, Альфонсо споткнулся — большого труда стоило его удержать.

— Эй, а что с вами то случилось? — окрикнула влюбленная парочка. — Одному из вас, точно, нужна помощь…

— Нет, нет — мы без вас управимся. Сидите, ешьте яблоки! — крикнул Тьеро, и в полголоса добавил. — Вот, скверно, что они нас видели… Ладно уж — главное из города выбраться.

Склон окончился, и открылся песчаный пляж, метрах в ста от которого медленно плыл военный корабль, и, казалось, только и ждал, когда появиться добыча. На пляж они выходить не стали, но пошли вдоль него, кроясь за деревьями. Через некоторое время, дошли до нагромождения глыб, покрытых кустарником, между этими глыбами были расщелины, в которых, в густой тени плескалась вода. В одну из этих расщелин и протиснулся, следом за Тьеро, Альфонсо. Там была маленькая пещерка, с прохладным воздухом, и гулким сводом. В пещерке стояла лодка, которую можно было вывести, через более широкую расщелину, за которой ярко сияла река. На дне лодки навалены были какие-то ящички, сундучки, которые и стал разгребать, освобождая место для своего друга Тьеро.

— Помнишь ли эту лодку? — спрашивал он. — Ну, как же — ты должен помнить. Детство. Как мы убегали из дворца, как плыли по реке, в надежде достичь моря, а там — пиратского острова; найти на том острове клад. Помнишь, как ругали нас потом; ведь, пропадали мы и на три дня, а один раз — помнишь ли? — на целую неделю. Что нам потом было! — но никто так и не узнал про эту лодку… А мы ее здесь спрятали. Потом уж повзрослели — стали учиться; появились у нас другие интересы. Так и стоит по прежнему — и эти то ящики, помнишь откуда? Во время последнего похода, мы заплыли так далеко, где река разливалась в ширь так, что одного берега не было видно, и мы вообразили, что выплыли в море. На нашем пути попался остров, и мы выбежали на него — стали искать пиратский клад, и нашли все эти ящики. Даже и не знаю, откуда они там взялись, но мы, конечно, посчитали, что в одном из них или сокровища, или, по крайней мере — карта. Перетащили их на лодку; привезли сюда, и сговорились осмотреть их на следующий день. Но нас тогда наказали — и сидели мы во дворце, занимались науками, потом — все как-то не до того было, и вот теперь, пиратские эти сундуки могут сослужить нам службу. Забирайся-ка…

А Альфонсо пребывал он в таком состоянии, что Тьеро пришлось взять его за руку, подвести к лодке, помочь улечься, и прикрыть сверху этими ящиками, да еще какой-то, нашедшейся здесь же материей. Сам он уселся на лавочку, положил на ящики ноги; да взял весла, приговаривая:

— Весла то мы сами изготовили. Ты одно, я — другое. У тебя весло получилось более широкое, так что — пришлось потом выравнивать, теперь уж и не отличить, где чье весло…

Тьеро начал грести. Лодка, ударившись несколько раз, о каменные стены, вышла на речной простор.

Это место находилось близко к западному рукаву реки, и, довольно сильное течение подхватило их, понесло. Альфонсо недвижимым лежал на дне, видел пред собой поверхность ящика; и, откуда-то сверху — едва пробивающиеся солнечные лучи. О борта плескалась вода, и вместе с этим плеском крутилось, возле все одних и тех же кровавых образов его сознание, временами он начинал стонать; и не знал, сколько уже прошло времени…. Временами, в отчаянии, он начинал считать, да тут же и прекращал это бессмысленное занятие.

Вот застонал:

— Тьеро, слышишь ты меня? Ну, говори, хоть что-нибудь!.

— Тиши ты. — отозвался Тьеро. — Сейчас военный корабль к нам наперерез идет… Но ты не бойся — они тебя не увидят. Ты, главное, что бы ни случилось — молчи, не шевелись…

И вновь мучительные минуты — ах, как хотел Альфонсо сбросить с себя эти ящики, увидеть все — только бы не оставаться наедине с воображением. А в голове его из тьмы надвигался громадный корабль, а на нем сотни воинов, и оравы псов; и все с клинками, с сетями, с цепями; и глаза всех горят ненавистью к нему — и из глоток рвется приговор: «Матереубийца!» Тот слабый свет, который проникал под материю, обратился темнотой, когда пала тень, тут же раздался голос:

— Эй, в лодке, весла опусти! Назовись!

— Я — Тьеро. Из дворца.

— И куда ты направляешься?

— Мне поручено отвезти эти ящики одному почтенному нуменорцу, который живет на южной окраине Арменелоса.

— Да зачем же почтенному нуменорцу эта рухлядь?

— Он хороший столяр, и все это починит. Это один из древнейших деревянных гарнитуров. Я рассказал бы целую историю связанную с ним, но не сейчас — ведь, у вас много дел.

— Да — дел у нас много, но дела мы свои выполняем на совесть. Надо проверить твою рухлядь. Спустите-ка к нему лестницу.

Тут раздался другой голос:

— Да что там проверять то? Вон смотри — какая большая ладья плывет. Ах, да где ж наши то суда! Оставь ты эту лодку…

— Нет — надо проверить.

Слышно было, как канатная лесенка ударилась о борт лодки Тьеро.

Вот опять голос:

— Подвинься-ка ты на своей лавке, а то и встать негде.