Ворон и радуга. Книга 1

Быть рядом и не сметь даже коснуться – это со временем стало невыносимо. Он шёл на поправку, боль отступала, в тело возвращалась жизненная сила. И прекрасная целительница вызывала всё больше желания. Но она по-прежнему держалась на расстоянии. От этого хотелось иногда выть по-волчьи. А иногда её холодность порождала желание пойти и трахнуть первую же попавшуюся на глаза девчонку.

Женщин и в лесу хватало, как ни удивительно это было. Большинство из них являлись жёнами или любовницами разбойников. Но и свободные имелись.

И, с тех пор как он стал показываться людям на глаза, они всегда поглядывали на вифрийца с кокетливым любопытством. Их не пугали его шрамы, его колючий взгляд и не слишком-то любезный тон. А тон у него теперь был исключительно язвительный.

Ворон понимал, что эти девицы никакого отношения не имеют к Аллонде, но не мог себя пересилить. Он не чувствовал к ним ничего, кроме пустоты и отвращения.

Нет, тело привычно отзывалось на близость другого тела. И думалось: «А почему бы и нет?».

Но внутри всё словно выгорело дотла.

***

Случилось это в праздник зимнего Солнцестояния. В Лэрианоре его отмечали с размахом, как и по всей Долине Ветров. Эл тоже не смог остаться в стороне. Тем более Наир явился за ним и не ушёл, пока Ворон не согласился пойти на всеобщее празднество.

В центре поселения в этот вечер горели костры, выставлялось щедрое угощение. Народ веселился, пил и танцевал.

Элу, разумеется, было не до танцев – не настолько он ещё поправился. Но Ворон не скучал.

Странно было после долгого затворничества находиться среди толпы людей, пить снова вино и слушать беспечную трескотню девиц, что норовили очутиться к нему поближе.

Лиру хохотала громче всех, улыбалась непрестанно, теребила жиденькую тёмно-русую косу, покусывала игриво нижнюю губу и всё чаще поднимала кубок с вином. Молоденькая девчонка, симпатичная, хоть и не примечательная особо ничем. Ему уже случалось видеть Лиру много раз, но Ворон прежде не обращал на неё никакого внимания. Невысокая, самая обычная, худенькая и плоская, как мальчик.

Совсем не похожая на Аллонду. Совсем.

И вот как раз поэтому, сейчас его взгляд всё чаще останавливался именно на ней. А она опускала ресницы, не выдерживая столкновения с серым льдом его глаз. Скромницу из себя строит, но его такими играми не проведёшь.

Лес уже утопал в густых сумерках, первые звёзды мерцали в вышине. В какое-то мгновение все устремились в большой круг хоровода. И рядом с Элом осталась только Лиру.

– Идём танцевать! – девчонка протянула ему руку – она уже была изрядно пьяна и осмелела.

– На танцы у меня пока сил не хватит… – вздохнул Эливерт.

– Жаль! – она лукаво усмехнулась. – А на что у тебя сил хватит?

– Кроме танцев – на всё, что пожелаешь, – Ворон придвинулся ближе, почти коснувшись её. – Проверить хочешь?

Лиру чуть отстранилась, щеки пылали от вина, глаза блестели лихорадочно.

– Знаешь, наверное, мне уже хватит пить… – выдохнула она. – Пора домой. Ты меня проводишь?

Она поднялась, двинулась прочь, оглядываясь на него призывно. Ворон за ней, держась на расстоянии, пока они не миновали лужайку, где веселился народ. Он смотрел ей в спину, видел, как её слегка качает, шёл следом, чувствовал, как его охватывает нетерпеливое возбуждение.

Шум праздника стих окончательно. Она остановилась у большой сосны, привалилась спиной к шершавому стволу, ждала.

Он приблизился вплотную, сдавил её жадно в своих руках, без лишних слов и прочих нежностей впившись в тонкие губы. Пальцы безжалостно смяли грудь девчонки. Но этим Небеса её обделили, и Ворон даже не стал распускать шнуровку платья на её плече. Смысл искать то, чего нет!

Повалил её вниз, в мягкую перину опавшей листвы. Пожухлая трава и осенние листья отсырели, были холодными и липкими, но они, пьяные и возбуждённые, это совершенно не замечали. Эл задрал верх её юбку. Лиру без всякого смущения, совершенно привычно, развела ноги, охнула, закрыла глаза, да так и лежала, почти не двигаясь, тихонько постанывая и не открывая глаз, пока всё не закончилось.

Эливерт, получив своё, поднялся и потянул за руку Лиру. Девчонка оправила платье, стряхнула листву, мечтательно улыбнувшись, шагнула к нему и уткнулась в грудь. Пришлось обнять её, хоть руки упорно делать этого не желали. Но Ворон себя преодолел. В конце концов, заслужила немного ласки – у него так давно не было женщин, и стоило её поблагодарить, пожалуй…

– Ты меня любишь, Эливерт? – улыбнувшись, спросила она.

Ворон знал, что надо ответить. Когда женщина спрашивает такое – ответ может быть только один. Но вот в этом пересилить себя он уже не смог. Не хотел врать. Не видел в этом смысла.

– Нет, – отозвался он равнодушно. – Не люблю.

Она отстранилась, личико перекосило от обиды.

– Не любишь?