Ворон Хольмгарда

– Понимаю. В их глазах я – жалкий бродяга, которого подобрали где-то в грязном углу… немногим лучше раба. Как я жалею, Арнэйд, что ты не увидела меня… до того, как удача от нас отвернулась. Мой род ничем не хуже твоего. Мой дед жил в Кенугарде и был очень богат. Он ходил с конунгом Диром на Греческое царство и получил право торговать там. Он имел несколько кораблей и возил туда челядь, меха, обратно привозил золото, серебро, шелк и разные дорогие вещи, а потом увозил их на запад, к моравам, ляхам, саксам и даже франкам. Он единственный в Кенугарде торговал рейнскими мечами. Мой отец занимался теми же делами, но однажды в Кенугард явился Хельги Хитрый и погубил Аскольда, тогдашнего конунга. Он говорил, что сохранит жизнь и имущество всем людям Аскольда, которые принесут ему клятву верности, и на это мой отец согласился. Но торговать с греками стало нельзя – у Хельги ведь не было с ними договора. Мой отец начал торговлю с Хазарией, но Хельги объявил, что больше никто, кроме его людей, не должен покупать и продавать дорогие товары в чужие земли. Весь такой товар теперь принадлежал ему. Этого мой отец уже не мог стерпеть и вместе со своими фелагами переселился в И… во владения кагана. Там я вырос… Кенугарда не помню, меня увезли оттуда малым ребенком. А там… на новом месте мой отец снова стал делать хорошие дела, торговал с хазарами, булгарами, с сарацинами, с люторичами, ясами и другими племенами, подчиненными кагану. Мой отец и сейчас весьма богат и уважаем. Если бы кто-то из твоих братьев поехал с нами, то убедился бы собственными глазами, что я не хуже всякого другого мог бы…

Хавард запнулся, понимая, что в нынешнем своем положении не имеет права говорить о том, что «мог бы. Арнэйд была этому рада. Эта речь внушила ей тревогу и неловкость. Неспроста Хавард вдруг стал рассказывать ей о своем роде, хотя она его об этом не спрашивала.

– Нас там много таких – тех, кого называют «хазарской русью», – снова заговорил он. – С вами, северной русью, мы не вели почти никаких дел, но теперь, когда и Хельги из Кенугарда, и Олав из Хольмгарда разорвали все связи с Хазарией, мы могли бы объединиться, и тогда… Тогда эта река Валга стала бы воистину рекой серебра, и все это серебро текло бы в ваши и наши лари!

Он засмеялся, и его глаза весело заблестели, лицо приобрело уверенное и горделивое выражение. По всем его повадкам было видно, что он и впрямь человек из уважаемой семьи.

– Если бы твой отец понял, как хорошо это было бы для вас… – Хавард слегка подался к Арнэйд и сделал движение, будто хочет взять ее за руку, но она безотчетно попятилась. – Мы могли бы… Я бы тогда… Вот таких колец, – он все же слегка коснулся ее пальцев возле перстня-цветка, – у тебя были бы десятки. Я бы ничего для тебя не жалел, и любая королева позавидовала бы таким платьям из цветного шелка, таким украшениям… Но сейчас не стоит пока об этом говорить, да?

Он заглянул ей в глаза, и смысл его взгляда невозможно было не понять. Арнэйд в растерянности не находила ответа, ее слегка трясло от волнения. По сути дела, Хавард сейчас к ней посватался, то есть дал понять, что посватался бы, если бы мог показать себя равным ей по положению. Арнэйд против воли чувствовала себя польщенной, но не решалась полностью ему поверить, и от этого в том волнении, которое он ей внушал, было что-то неприятное, неловкое. Лучше бы он ничего такого не говорил! Он всегда был вежлив и почтителен, не требовал такого, на что не имел права, и Арнэйд не хотелось его обижать, но все-таки лучше бы ему не заводить таких речей!

– Чего в этом невозможного? – Хавард слегка засмеялся, и Арнэйд не могла не отметить, что он, в общем-то, красивый мужчина, только двух зубов снизу справа не хватает. – Отчего же хазарской руси не стать единым родом с мерянской русью, когда наши земли соединяет река! Она здесь, рядом, – он показал в сторону востока, где за роздых от Силверволла лежала подо льдом река, называемая то Мерянской, то Валгой, а совсем далеко – Сара-итиль. – И никакие конунги нам для этого не нужны, мы сами скоро станем богаче и сильнее любых конунгов.

– Кугу юмо шамыч[23]! – выдохнула Арнэйд. – Я стою тут и слушаю тебя, а удыр сидят сложа руки. Мне нужно заниматься делом. У меня работы, как у Феньи и Меньи. Пожалуй, вашим людям лучше уже сейчас, как поедите, уйти в кудо Ульвара, чтобы не мешать уборке. Скажи им, чтобы были готовы.

С этими словами она направилась к очагу, где пленницы мешали липкое ржаное тесто для лепешек. Хавард смотрел ей вслед, и, судя по веселому взгляду его голубых глаз, вовсе не считал эту беседу неудачной.

Глава 9

– Арнэйд, красавица, приободрись! Сегодня же такой прекрасный день для тебя! Твоя братья стяжали славу и привезли такую отличную добычу, богов нужно благодарить за это с радостным лицом, а ты сидишь хмуришься, будто у тебя жаба на коленях.