Ворон на дереве (СИ)

- Это я знаю,- ответил Новенький,- поэтому и хочу, чтобы меня расстреляли.

- Они вас не могут расстрелять, потому что вы никого не убивали. Извините меня, но я ничего не могу для вас сделать, медицинское заключение о полной вашей невменяемости мной уже подписано.

У Новенького бессильно опустились плечи, и он еле слышным голосом спросил:

- И надолго я у вас останусь?

- Боюсь, что навсегда.

На какое-то мгновение у пациента загорелись в глазах бунтарские искорки, но тут же погасли.

- Ради чего все это? - тихо спросил он, опустив голову.

- Ради поддержания общественного спокойствия, говорят они, но мы ведь с вами знаем, что это не так.

- И нельзя никак бороться?

Врач задумался, затем, указав пальцем на окно, сказал:

- Если вы можете сломать эти решетки, то бегите.

- Но вас, доктор, что вас-то держит в этой клетке?

- Больные,- ответил врач, посмотрев пациенту в глаза.- Вы же не хотели бы, чтобы на моем месте был другой.

- По правде говоря, не очень,- признался пациент.

- Мне тоже с вами хорошо,- подумав, молвил врач,- хотя бы с вами я остаюсь человеком.

- И все же как-то, наверное, можно бороться с ними.

- Можно,- кивнул головой врач,- но для этого нужны, по крайней мере, три вещи: наше желание, время и здравый смысл.

Через некоторое время врач и пациент расстались, дружески пожав друг другу руки.

2

- Что вам сказал врач? - встретила вопросом Новенького Елизавета Вторая в холле.

- Он сказал, что я остаюсь с вами навсегда.

Такое заявление было принято всеми с проявлением бурной радости.

- По крайней мере, мы все здесь свободные люди,- заявил Платон.

- Нам не терпится знать, чем же закончилась ваша история,- сказала Карусель после того, как все присутствующие поздравили Новенького с принятием навечно в свое общество.

- Как я уже говорил,- продолжил свой рассказ Новенький,- через неделю после того страшного убийства и временного освобождения меня из-под стражи моего соседа, прокурора города, нашли болтающимся на суку тополя с веревкой на шее. Этим же утром в своем почтовом ящике я обнаружил толстый конверт на мое имя. В нем оказалось предсмертное письмо Юриста, которое на многое проливало свет.

- И вы прочли это письмо? - возбужденно воскликнула Карусель.

- Да. Я постоянно ношу его с собой, оно доказывает мою невиновность.

- Так что же вы все это время молчали,- засуетилась Елизавета Вторая.- Скорее несите его сюда! Нам не терпится его прочесть.

Новенький вынул из кармана пижамы затертую пачку исписанных листов и положил на стол перед собой.

- Пусть читает Карусель,- распорядилась Елизавета Вторая.- Нужно воздать ей должное, у нее самая лучшая из нас дикция.

Карусель благодарно улыбнулась своей сопернице, взяла бумаги и приступила к чтению.

3

«Ты, наверное, очень удивишься, получив мое предсмертное письмо. По правде говоря, прежде, чем уйти из жизни, я долго думал, стоит ли мне перед кем-то исповедоваться или лучше унести тайну в могилу. В Бога я не верю. И ]все же в этот последний вечер своей жизни мне почему-то |захотелось облегчить перед кем-либо свою душу. Не знаю, |может быть, у любого умирающего появляется такая потребность. Но ты должен также себе четко уяснить, почему я осуществляю это желание, обращаясь именно к тебе. По правде говоря, я тебя глубоко презираю. В моих глазах ты всегда казался мне червем, жалкой букашкой, которую можно раз-давить одним движением сапога. Впрочем, покидая этот мир, я решил, оставляя тебе жизнь, подвергнуть тебя еще более изощренному мучению, чем распятие Иисуса Христа. Для меня это будет последней моей экспериментальной работой. Заточив тебя пожизненно в доме умалишенных, где каждый К день врачи будут вбивать гвозди в твой мозг, разрушая тебя как личность, я решил совершить последнее жертвоприношение своей работе, которой я отдал лучшие двадцать лет . своего существования. Ты удивишься, если я тебе признаюсь, что ты никогда не вызывал у меня чувства ненависти. Ненавидят только сильных. Я же просто избрал тебя своей жертвой. И я, как твой палач (а палач - это не тот, кто приводит приговор в исполнение, а тот, кто осуждает человека на смерть или мучения), уходя из жизни, открываю |. тебе свою душу, исповедуюсь пред тобой. Ну как? Интересный вид злодейства избрал я для тебя?

Должно быть, ты думаешь, что я злодей. Но в государстве, где совершаются смертные казни, все злодеи. Ибо в казни, совершающейся от имени государства, участвует весь народ. Мне-то уж это известно как юристу. Когда я еще немного верил в Бога, я считал, что жизнь у человека, какое бы он ни совершил преступление, может отнять только сам Бог, но не люди. Нет такого закона, чтобы лишать человека жизни, но есть преступление против природы. Люди имеют право пользоваться высшей мерой наказания, осуждая человека на пожизненное заключение, как это делаю я с тобой, но ни в коем случае не лишать человека его жизни. Но наше государство в самой своей основе преступно.