Ворон: Сердце Лазаря

Ему следовало это предвидеть. Мелкая подлая месть за его недавние деяния, и, конечно, связано с видениями злобной черной твари над городом. Эта тварь столь близко, что он чувствует слежку за каждым своим шагом. Расплата за смерть Джареда По. Они потеряли ценного проповедника, и кто-то должен пострадать за это.

— Дерьмо, — шепчет Джордан срывающимся голосом, и смотрит на свои руки. Они побелели и трясутся, непонятно — страх это или волнение, ведь его кампания выманила из укрытия столь могучие силы. Возможно, даже гордость, что Они так его боятся. Что он причинил им столько вреда, а Они не посмели напасть на него, но обратились против неповинных и неосведомленных пешек. Людей, которые служили ему сами того не сознавая, солдат, принявших на себя удар, чтобы дать ему еще немного времени.

В конце концов все сведется к времени. Он знает. Джордан отворачивается от радио и принимается убирать со стола.

К одиннадцати тропический шторм Майкл дорос до урагана; теле- и радиостанции заговорили об эвакуации, сериалы и ток-шоу прерывают сообщения об устойчивом продвижении шторма на запад через залив. Спутниковые фото гигантской белой спирали с циклопическим оком океанской голубизны — огромное создание из облаков, ветра и хлесткого дождя несется мимо штата Миссисипи к луизианской дельте, к болотам и широкой грязной реке, к городкам в низинах с их затопленными улицами и отказавшими телефонными линиями. Даже темные древние силы, угнездившиеся между гнилыми пнями кипарисов и заплесневелыми крышами Французского квартала замечают эту силу и готовятся к ее прибытию.

Семь

Мир движется к погибели, думает Фрэнк Грей. Мысль настолько жуткая, что он пытается притвориться, будто просто услышал эту фразу когда-то. Но ощущение совершенно иное, когда он стоит вместе с партнером в кухне детектива Джима Унгера, и удары бури рушатся на ох-какие-непрочные стены дома в Метэйри.

За последние сутки мир вокруг Фрэнка начал как-то расползаться по швам, словно старый свитер: упустили пару зацепок, и вся вязка разлезлась. Возможно, это началось с парнишки в баре, с сумасшедшего отсоса в туалете, с первого шага по кривой дорожке, каким-то образом приведшей сюда.

— Надо выбираться отсюда, — говорит Уоллес. Фрэнк поворачивается к нему. Уоллес выглядит испуганным и больным, он сыт по горло долгим днем крови и ветра, а ведь еще только его середина. — На кой черт мы сюда приволоклись, это не наше дело.

Близко к истине. Но когда диспетчер сказал об Унгере, Фрэнк должен был увидеть своими глазами, и к черту юрисдикцию. Он знал, какую роль сыграли показания Джима Унгера в осуждении человека, арестованного полицией Нового Орлеана за убийства на улице Бурбон. И вот теперь Унгер лежит на полу собственной кухни, и линолеум забрызган мозгами как тапиокой.

— Дьявол, да в чем дело, Уолли? — спрашивает Фрэнк, но Уоллес лишь вздыхает и смотрит в разбитое окно. Кухню заливает дождем.

— Господи боже, Фрэнк, тут не наше расследование. Копаться в нем не наша забота.

— Может, и нет, — отвечает Фрэнк.

— Никакого «может и нет», Фрэнк. Это не наш участок и дело Унгера — не наше.

Фрэнк смотрит вниз, на тело на полу, все еще наполовину сидящее на опрокинутом стуле. Голые колени уставились в потолок, рукоятка револьвера торчит из того, что осталось ото рта.

— У нас своих проблем до чертиков, с той-то хренью в фонтане.

— Просто задумайся на секунду, Уолли…

Однако Уоллес твердо берет его за локоть и выводит из дома, мимо раздраженных местных полицейских и «скорой», к их машине, припаркованной на обочине.

— Тебе этот сукин сын даже не нравился, — говорит Уоллес, открывая дверцу. Фрэнк по-прежнему стоит под дождем, глядя на дом, пытается соединить фрагменты загадки в своей голове. Пытается разрешить фундаментальные противоречия и очевидные совпадения, которые беспокойно крутятся под черепушкой. Наконец Уоллес велит ему сесть в распроклятую машину, так что он открывает пассажирскую дверцу и залезает в оживающий с кашлем форд.

— Ты собираешься объяснить мне, почему это важно? — спрашивает Уоллес, отъезжая от дома мертвеца. Дворники начинают работать, мечутся по лобовому стеклу как остовы крыльев, но под ливнем практически бесполезны.

— Не уверен.

— Фрэнк, я тебя умолять должен? У меня задница промокла и отмерзла, так что я не в настроении.

Весь мир разлезается как старый свитер, снова думает Фрэнк. Плевать на осторожность, на параноидальную расчетливость, с которой он так долго старался удержать его от развала.

— Как ты думаешь, Потрошителем был Джаред По? — спрашивает он, когда Уоллес останавливается на светофоре.

— Я думаю, — начинает Уоллес, но свет меняется, расплывчатое пятно изумрудного света сияет сквозь дождь. Они аккуратно проезжают перекресток, направляясь обратно к автостраде в город. Уоллес протирает запотевшее стекло одной рукой. — А, ясно. Ты думаешь, нынешнее утро как-то связано с тем, что Джим Унгер вышиб себе мозги.

Фрэнку хочется закурить, но Уоллес пытается бросить, поэтому он и не тянется к пачке в кармане рубашки.