Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

Виктор порезал ножом ладонь и сжал вольт, позволив ему пропитаться кровью. Из тёмных пятен вылезли бражники, маленькие и невзрачные. Раскрыв оборванные крылья, они приняли облик самого Виктора: с нездорово осунувшимся лицом и лихорадочным блеском в глазах – такой человек не мог прийти с хорошими намерениями. Неужели он впрямь так выглядит со стороны?

Вольт остался лежать на полу, а близнец Виктора прижался к поросшему мхом роялю. Лишь бы сработало. Прыгнув чуть выше, чем мог бы человек его роста, Виктор вскарабкался на второй ярус и затаился за дверью, ведущей в пустоту – часть здания превратилась в груду мусора. Тень не заставила себя долго ждать. Бесшумно подобравшись к балюстраде, Морт сразу же увидел внизу двойника. В колчане, перекинутом через плечо, осталось всего четыре стрелы. Морт с такой скоростью вытащил одну из них и положил на тетиву, что дух захватило – но в момент перед выстрелом он засомневался. Времени на то, чтобы догадаться, в чём подвох, Виктор ему не дал. Короткий разгон – и вся его немалая масса впечаталась в Морта и снесла с балкона, как набитую соломой игрушку. Лук отшвырнуло прочь, поломанные стрелы вылетели из колчана. Сам Морт прокатился по полу и замер на боку, не шевелясь.

Виктор спрыгнул с балкона следом. Двойник поднял на него пустой взгляд и растаял, когда вольт попал в руки хозяина. Несмотря на жёсткий спуск, Морт ещё дышал. Кости не торчали там, где не надо, только половину лица ободрало до мяса. Считай, легко отделался. Похоже, этот Морт был старшим: волосы уже полуседые, кожа на носу огрубела от мелких рубцов – явные следы обморожения.

Виктор принялся расстёгивать опоясывающий сюрко ремень, чтобы связать Морту руки. Тот вдруг распахнул глаза: янтарные, как у Ведьмы, с налитыми кровью белками. Прикрикнув: «Так, успокойтесь!..», Виктор потянулся к его груди, желая удержать от резких движений, но Морт извернулся и вцепился зубами в мясистое ребро ладони. Виктор не пытался вырвать руку, наоборот – надавил со всей силой, треснув Морта затылком о пол. Подействовало: зубы выпустили плоть, но не из-за боли. Морт облизал измазанные чужой кровью губы.

– И правда – не червь. Опарыш, – прохрипел он, а вместо янтаря в глазах вспыхнула лазурь.

Громовое карканье сотрясло стены: сидящего на балюстраде грача распирало от рвущегося из тела голубого пламени, которое превратило птицу в костяное чудовище. Длинным сочленениям крыльев стало тесно на балконе, а позвонки едва удерживали кривоклювый череп размером с карету. Разумом Виктор понимал, что это очередной морок. А ещё он понимал, что его кровь попала к ведуну прямиком в глотку.

Громада костей свалилась на пол, крик чудовища звучал тревожной сиреной. Тут уже было не до Морта, Виктору пришлось бросить его и рвануть прочь, слыша за спиной хриплый хохот. Птица ползла следом, перебирая крыльями, шипя и клокоча. Виктор перемахнул через разлом в стене и оказался на улице, но погоня на этом не кончилась – птица с трудом протиснулась в щель и вывалилась хаотичной кучей костей. Петляя между надгробиями, Виктор сбежал с холма, и вдруг позади всё стихло. Обычный грач остался сидеть на арке мрачным стражем.

– Кто бы мог подумать: твоя очередная попытка очистить совесть с треском провалилась, – хмыкнула Кэйшес с издёвкой. – Так может, перестанешь заниматься глупостями?

Виктор молча осмотрел укус и подтёр сочащуюся кровь. Ещё чуть-чуть, и Морт отгрыз бы от него кусок. Бешеная псина, а не человек, о таком брате он бы тоже помалкивал.

– Ты заставил меня побеспокоиться, – продолжила Кэйшес, её пальцы обвили раненую руку Виктора. Боль утихла. – Словно скрылся под свинцовым колпаком – как ни пыталась, я не могла тебя увидеть. Неприятно. И очень знакомо. Эта серокожая стерва… Я надеялась, что её уже давно сожрали. Она умеет прятаться – и прятать. Подрезать бы ей крылья, но не тебе это делать – слабоват ещё для такого врага. Вот же пагубная привычка игнорировать советы тех, кто хочет тебе помочь!

– Наслушался уже за свою жизнь советов. Сам решу, как мне быть и что делать.

– Даже если тебе становится только хуже?

– Куда уж хуже, – тихо проговорил Виктор и прижал раненую руку к груди.

Глава № 2. Лицом к лицу

– Доброе утро, мистер Четырнадцатый.

– Доброе утро, леди Доктор.

Усевшись на табурет, Хейд завёл руки за голову и дал возможность надзирателю задрать его робу до подмышек. Пока с груди снимали бинты, кожу царапнули рукавицы с мелкой металлической сеткой – из-за них каждый осмотр превращался в пытку. Ничего не поделать: Хейда считали Левиафаном и меры применяли соответствующие, опасаясь его касаться, как чумного.