Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли

Он зачем-то зажмурился и после короткой паузы продолжил:

– Что бы ни случилось, что бы тебе ни привиделось, как бы ты себя ни чувствовал, твоё дело маленькое – вдыхать и выдыхать, как я тебя вчера научил. Просто расслабься и дыши, твоё дыхание – вопрос жизни и смерти, никогда ещё у тебя не было более важного дела, чем это. Постепенно доведёшь счёт с шести до нескольких дюжин, но не спеши с этим, не мучай себя, пусть твоё тело само решает, как для него лучше. Это у тебя получится очень легко, сам увидишь. Так что просто дыши и наблюдай – за собой, потому что кроме тебя там ничего не будет. И не предпринимай никаких действий, никаких усилий, вообще ничего, кроме дыхания и наблюдения.

И последнее. Когда ты поймёшь, что способен вернуться сюда, ко мне, – немедленно возвращайся. Такое знание всегда приходит вовремя. А теперь я тебя отпущу, постарайся устоять на ногах, это будет добрым знаком.

Медленно и осторожно он извлёк пальцы из моей груди. Больно по-прежнему не было, только муторно, словно бы вместе с его рукой из меня ушла – не жизнь, конечно, но какая-то очень важная её составляющая, без которой и в живых оставаться тошно, и умереть не получится, потому что…

Я так толком и не успел понять, что происходит. Меня накрыла влажная, слякотная тьма, но она не была ни сном, ни смертью, во всяком случае, я и во тьме помнил, что меня просили не падать – я и не упал, только потерял способность видеть, слышать и думать, но этого мне вроде бы никто не запрещал.

– Ты не будешь возражать, если я все-таки сяду? – Собственный голос привёл меня в чувство. Звучал он на редкость спокойно и холодно, можно подумать, я просто давал понять хозяину дома, что он недостаточно гостеприимен.

– Конечно садись, – бодро ответствовал Чиффа. – Я, собственно, только хотел уберечь тебя от падения на пол. Синяки и шишки – ладно, а вот твоему самолюбию пришлось бы совсем худо.

Я пожал плечами – нашёл время говорить о пустяках! И уселся на ковёр. Все-таки мутило меня знатно – до сих пор. Сердце ныло от давешнего пожатия. Думаю, на нем остались самые настоящие синяки. Я был слишком слаб и ошеломлён, чтобы разгневаться, но всерьёз собирался посвятить этому занятию всю оставшуюся жизнь. Вот сразу, как только переведу дух.

– Имей в виду, пожалуйста, – мягко сказал Чиффа, – этот фокус, что я с тобой проделал, он был совершенно необходим. Мне требовалось все твоё внимание, без остатка. А ты пока устроен таким образом, что слушаешь по большей части себя самого, а чужие слова пропускаешь – ладно бы мимо ушей, мимо сознания. Я имею в виду, ты слышишь не то, что тебе говорят, а только то, что готов услышать, – как, впрочем, почти все люди. Я знаю только один способ это исправить: когда держишь человека за сердце, забрав себе положенную ему боль, он весь твой. Никого, кроме тебя, не видит и не слышит, ни единого слова не забудет – ни-ко-гда.

Он отчеканил своё «ни-ко-гда» по слогам, словно бы такое произношение было способно придать обычному, в сущности, слову привкус настоящей вечности. Как ни странно, у него это получилось.

Помолчав немного, он добавил:

– Я сделал это второй раз в жизни. И, надеюсь, в последний. Слишком дорогой ценой даётся. Но другого выхода не было.

Только тут до меня, наконец, дошло, что, собственно, случилось.

– Тебе было больно вместо меня? Как будто это тебя живьём за сердце схватили?

– Ну а как ты думаешь? – Он пожал плечами.

– Зачем тогда? Не понимаю.

– Вот и я думаю сейчас: на кой ты мне, собственно, сдался? Но выходит, сдался, тут уж никуда не денешься, и вообще, сделанного не воротишь, так что говорить тут не о чем. Ты как, оклемался уже? Давай покончим с этим делом. Наговориться потом успеем. Я имею в виду, когда вернёшься. И не смотри на меня так. Ты вернёшься. Не ты первый, не ты последний, а на моей памяти пока не было такого, чтобы кто-то вдруг взял и не вернулся из Хумгата.

– Ладно, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Пошли.

– А идти как раз никуда не надо. Я про долгую дорогу болтал только для того, чтобы ты расслабился. Обычное дело, человек всегда расслабляется и теряет бдительность, выяснив, что запланированная неприятность случится не прямо сейчас, а немного попозже. Если бы ты был начеку, я бы тебя так легко не поймал. Мне, видишь ли, никто не заплатил за подраться, а бесплатно я такими вещами заниматься не люблю.

– Бесплатно ты, надо думать, любишь заниматься куда худшими пакостями, – огрызнулся я.

– Совершенно верно. – Чиффа просиял. – Приятно иметь дело с тем, кто тебя понимает! Даже жаль тебя так быстро отпускать. Но придётся. Соберись, сейчас я открою дверь, ты отсюда выйдешь – и да хранят тебя тёмные магистры.