Воронье пугало (СИ)

    А я пойду сегодня вечером выгуливать своего пса. Потому что надоело бояться того, чего никогда не было."

   Соединение установлено. Избранное. Дневники. Добавить.

* * *

   Алексей (10:17):  Здравствуй, Тихая. Поговоришь с незнакомцем?

   Тихая (10:19):  Ты кто и откуда?

   Алексей (10:19):  Читаю регулярно твои дневники.

   Тихая (10:20):  Ну и что?

   Алексей (10:21):  Зацепила ты меня, девочка.

   Тихая (10:22):  Я не стараюсь "зацепить". Иногда возникает потребность излить душу неизвестно кому.

   Алексей (10:23):  Эффект исповеди. Слышал. Ты и по жизни такая? Или просто сейчас неважный период?

   Тихая (10:25):  Не просили - не лезь.

   Алексей (10:26):  Извини. Не хотел обидеть.

   Тихая (10:28):  Да, я такая по жизни. Чего тебе ещё?

   Алексей (10:29):  На улицу-то вышла?

   Тихая (10: 30):  Вышла.

   Алексей (10:31):  Ну ведь ничего не случилось, верно?

   Тихая (10:32):  Верно.

   Алексей (10:33):  Не боишься больше?

   Тихая (10:35):  Боюсь. Но бояться не обязательно только дома.

   Алексей (10:40):  Знаешь, мы все чего-то боимся. Только жизнь продолжается. Я именно это хочу тебе сказать. Страх - это нормально. Это свойство живого и одушевлённого. Но всегда есть место надежде.  Надо уметь отвлекаться и не пасовать перед трудностями.

   Тихая (10:42):  Ты мне мораль решил прочесть?

   Алексей (10:45):  Извини, не тот тон выбрал, наверное. Ты не одна, девочка. Рядом люди. И зря ты думаешь, что никто тебя не любит. Любят не за внешность, причёску и красивую грудь. Это чушь. Любят то, что в душе твоей. А у тебя она есть. Живее, чем у многих красавиц и красавцев.

   Тихая (10:46):  Ты священник, что ли?

   Алексей (10:47):  :) Нет.

   Тихая (10:47):  Тогда не надо о душе. Раз не по профилю.

   Алексей (10:48):  Могу о теле, раз тебе это ближе. А мне по профилю.

   Тихая (10:49):  Все вы дураки.

* * *

   Юлиус закапывал кость. Серьёзно по-собачьи хмурился, елозил мордой по свежевыкопанной ямке, делал вид, что он прямо-таки охотничья собака, учуявшая в норе добычу. При Юликовых размерах это выглядело довольно смешно. Олеся сидела в одиночестве на лавке, улыбалась и качала носком грязного ботинка. Ночью шёл дождь, и Олеся до утра провела на подоконнике, открыв форточку и вдыхая сырой, свежий запах. В лужах под окнами дрожали блики фонарей, рябью пробегали отблески фар вымытых авто. "Весенние дожди не похожи на другие", - думала Олеся, наблюдая за прогуливающимся по краю лужи голубем, - "В них очищенье. Нежность непонятная... непонятая. Как кошка котёнка вылизывает... они так освящают город. Они меняю всё... будто смотришь книжку старинную, где страницы калькой прозрачной переложены. Вроде и под калькой всё видно, но если перевернуть её - открываются иные детали, другие краски. Весенние ручьи - это кровь, бегущая по венам-улицам".

   Прошла соседка. Наградила девушку угрюмым, злым взглядом - просто так, за непохожесть. Олеся снова вспомнила, какое место общество отвело ей в этой жизни, и нахохлилась, поджав губы. Зыркнула исподлобья на стайку курящих школьниц-старшеклассниц чуть поодаль: запах табака и дешёвого парфюма всколыхнул забывшееся было раздражение. Задержала взгляд на ярко напомаженных губах, пергидрольных затейливо уложенных локонах, стройных ногах в сапожках на высоком каблуке. Поёжилась от внезапного холода, натянула поглубже на уши простенькую шапочку. Краситься, что ли, начать? Решительно покачала головой: ага, самый возраст для постижения основ макияжа - двадцать два года. Остынь, Олеся. Вспомни про шрам над бровью. Ты тогда тоже хотела быть, как все. Как раньше. Тянулась к людям, уродец доверчивый...

   Хватит шрамов.

   Встала, почистила ботинки об порог подъезда, повозила ногами в мелкой чистой лужице. Пора бы и домой. Как бы убедить увлечённого делом Юлиуса следовать за собой без боя?