Воронежские страдания

Телефон-то нашелся, да только равнодушный голос, охотно впрочем, сообщил, что Александр Борисович уже давно не работает в Генеральной прокуратуре. На вопрос, куда ему можно позвонить, голос утерял дружелюбие и сухо ответил, что никто не знает, где он сейчас. Удалось только выяснить, что Турецкий был тяжело ранен террористами, долго лечился в госпитале, наверное, и сейчас лечение не закончено, а домашние номера телефонов даже бывших сотрудников этого строгого учреждения посторонним давать не положено. И как ни просил, как ни объяснял Корженецкий необходимость срочной встречи с Турецким, голос был неумолим и, более того, становился все недружелюбнее и суше. Георгий Витальевич понял, что ничего не добьется.

Разыскивать своего бывшего адвоката и выяснять у того хоть какие-то координаты следователя он не хотел, он вообще не имел почему-то сейчас желания слышать своего адвоката. Но что-то же делать требовалось. И тут подумал, что, возможно, зря позвонил прямо в кабинет следователя, там вполне мог оказаться человек, который завидовал своему предшественнику. А если попробовать по справочной? Или позвонить в секретариат Генеральной прокуратуры?

Ход мысли оказался правильным. Справочная не помогла, но дала телефон секретариата приемной Генерального прокурора. И уже там милая женщина, узнав, что звонит и разыскивает своего спасителя человек, которого Александр Борисович еще пятнадцать лет назад вызволил с каторги, избавил от смерти, расчувствовалась и сказала, что Турецкий сейчас работает в частном охранно-розыскном агентстве, и продиктовала номер телефона этой конторы. Объясняя это тем, что Александру Борисовичу в последнее время нередко звонят по старой памяти и разыскивают его «крестники». И добавила, что бывший «важняк» сейчас в полном порядке, в добром здравии, и все в Генеральной прокуратуре очень жалеют, что он категорически не желает к ним возвращаться.

«Значит, есть тому причины», — подумал Георгий Витальевич. Вот как… Два человека, а какая разница! И этот, последний, телефонный разговор, еще раз убедил Корженецкого в том, что шальная поначалу идея обратиться за советом, а может, и помощью к Александру Борисовичу, скорее всего, была подсказана ему свыше. Вот ведь, и не веришь в Бога, так жизнь заставит…

Телефонную трубку взяла какая-то женщина и, задав пару формальных вопросов, тут же передала ее Александру Борисовичу. А дальше Корженецкий словно впал в непонятный самому себе ступор. У него немедленно появилось твердое ощущение, почти уверенность в том, что Турецкий буквально за минуту до его телефонного звонка думал или говорил с кем-то о нем, о Корженецком. И получилось это так.

— Простите, могу ли я переговорить с господином Турецким Александром Борисовичем? — сказал Корженецкий.

— А кто, извините, им интересуется? — вопросом на вопрос ответил приятный женский голос.

— Я говорю с кем-то из сотрудников агентства? — все еще не желал сходу расшифровываться Виталий Георгиевич.

— Естественно, раз вы сюда позвонили, — мягко, словно улыбаясь, ответила женщина. — Представьтесь, пожалуйста. Мой вопрос продиктован тем обстоятельством, что Александр Борисович в настоящий момент очень занят, и я могу решить, насколько срочно ваше дело. Это не моя инициатива, а его настоятельная личная просьба. Итак, я вас слушаю…

— Моя фамилия — Корженецкий. Не уверен, что Александр Борисович сразу вспомнит меня, но я, уверяю вас, благодарен ему по сей день за то, что он для меня сделал в свое время…

— Как вы сказали, ваша фамилия?! — растерянно воскликнула женщина. Можно было предположить по ее тону, что она если не изумлена, то уж крайне удивлена — это точно. И повторила: — Корженецкий?! А имя-отчество, простите?

Не понимая, чем вызван ее странный испуг, Корженецкий произнес, чуть запинаясь:

— Георгий Витальевич, но… простите, я не совсем понимаю?..

— Ничего! — вдруг засмеялась она. — Сейчас он вам сам все объяснит!

И Корженецкий, прижимая телефонную трубку к уху и чувствуя, как по виску почему-то катятся, стекая к подбородку, капли пота, услышал, что сказала женщина, очевидно, неплотно прикрыв микрофон ладонью: — Саша, ты что, провидец?.. Так это же он — собственной персоной…

К сожалению, Корженецкий не успел услышать, что ответил женщине Турецкий, но сразу узнал его голос в трубке:

— Здравствуйте, Георгий Витальевич. Турецкий. Будете смеяться: мы здесь только что говорили о вас — уши не горят, господин дуэлянт?

Александр Борисович нажал на клавишу аппарата, сделав связь громкой и глядя на Алю, с улыбкой прижал указательный палец к своим губам: тише, мол. И, ведя дальнейший разговор с Корженецким, уже не отрывал глаз от лица Алевтины, наблюдая за меняющейся гаммой ее чувств. Любопытным оказалось зрелище: она была очень искренна, и мысли отчетливо читались на ее лице.

— А чем это было вызвано? — осторожно спросил Корженецкий, забыв поздороваться. И тут же спохватился: — Извините, Александр Борисович, здравствуйте, очень рад, что вы живы-здоровы и продолжаете свою службу.

— В Генеральную, что ль, звонили? — спросил Турецкий небрежно.