Воронежские страдания

— И фото — в фас и профиль, — сказал сидящий за столом мужик.

Отчетливо щелкнуло два раза, и свет в камере стал гаснуть. Стойки с лампами тут же унесли, ушли и все остальные, за исключением троих. Охранник снял с рук Быка наручники и подтолкнул его к стулу у стола. В камере остались Бык и еще трое.

— Ну вот, дело сделано, — спокойно сказал мужик за столом. — Я — следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович. Прибыл из Москвы, чтобы расследовать тягчайшее уголовное преступление, участником которого явились, по заключению следствия, вы, молодой человек, не желающий назвать себя и своих подельников. Я понимаю ваши чувства: выдавать товарищей вам не позволяет ваша гордость. Охотно верю. Но в таких случаях закон все равно продолжает действовать. Это означает, что отвечать за убийство иностранного дипломата придется обязательно. И виновным суд посчитает вас. Вам и отвечать — по всей строгости закона. Может быть, даже и на пожизненное заключение потянет, как суд решит. А если вы, тем не менее, будете настаивать, что убивали дипломата не вы, а кто-то другой из ваших товарищей, вам придется его назвать. Не хотите — не надо, за все ответите сами. И это будет справедливо. Это первое. Есть вопросы?

Ошарашенный Бык молчал. Он не совсем понимал еще, вернее, совсем не понимал, что происходит, и как это он вдруг должен тащить на себе чужой воз?! Он, который сам еще никого не «замочил», в общих делах участвовал, это было, но сам — ни разу. Влад, наверное, прощал ему за то, что Бык никогда не рассуждал и всегда первым лез в бой. За кулак, который всегда был наготове, и прощал. А теперь чего? За всех — одному?!

— Я вижу вам все понятно, молодой человек, раз вопросов не имеете. Это хорошо. Это дает нам возможность поскорее передать дело в суд. Но это еще не все. В процессе судебного следствия вы так и не назвали своего имени. Это ваше право. Но и мы имеем право поступать, не нарушая закона, таким образом, чтобы установить в конечном счете истину. Вы понимаете, о чем я говорю?

Бык тупо смотрел, переваривая услышанное. О таком, вспоминал он, у них с Владом никогда базара не было… Как же понимать?..

— Вы видели, только что вас снимали для воронежского телевидения. Комментарии корреспонденту дает сейчас следователь, который уже разговаривал с вами, вы его знаете, Алексей Гаврилович Смородинов. Он рассказывает корреспондентам телевидения о том, как вы были задержаны — когда и при каких обстоятельствах, в чем подозреваетесь и так далее. И сегодня же по городскому телевидению этот репортаж будет показан в «новостях». Его повторят трижды, а потом сделают то же самое завтра и послезавтра. Вы вправе спросить, зачем? Отвечу… Кстати, — Турецкий обернулся к одному из спутников: — Сделайте одолжение, посмотрите, там, наверное, уже листовки готовы, принесите один экземпляр. — И снова повернулся к Быку. — Эти листовки, одну из которых вы сейчас увидите, сегодня будут расклеены по всему городу. Ну а все остальное вам станет понятным из написанного на них текста… Значит, не имеете желания сделать какое-либо заявление?

Бык продолжал насупленно молчать, он вообще уже не понимал, что вокруг происходит. Да и как он мог понимать!.. Позже, когда уже «раскрутилась» эта история, многое стало понятным…

Обычная и, к сожалению, почти типичная судьба подростка с городской окраины, у которого природный недостаток знаний и сообразительности с лихвой компенсировался отменным физическим здоровьем и желанием первенствовать. Именно из таких парней, еще не прошедших в силу недостаточного возраста солдатской службы, не сформировавшихся как личности, и собирались чаще всего банды подростков, приезжавших с окраин в центр «мстить» благополучным ровесникам. Примеров подобных реалий всегда было по всей стране навалом, начиная с «прогремевших» в свое время «люберов». Игорь Бугаев, которого за тупость и пробойную силу называли Бугаем, а потом сократили кличку до Быка, был одним из таких «окраинных» мстителей. Восемнадцати ему еще не исполнилось, но, благодаря завидным наследственным физическим данным и накачанным мышцам, он выглядел гораздо старше — на двадцать пять, не меньше. Оставаясь при этом незрелым и довольно-таки примитивным юнцом. Именно это и ценил в нем Влад. Такого, считал он, и «вязать кровью» было совсем необязательно. То есть сам факт ничего бы не добавил к тому, что уже имелось.

— Заявления не будет, — подтвердил свои же слова Турецкий. — Очень хорошо, пойдем дальше…

И тут вошел милиционер, держа в руках большой лист бумаги с напечатанной на ней цветной фотографией и каким-то текстом поверху и снизу. Сразу понять, что это, Бык не мог, но когда Турецкий развернул лист в его сторону и аккуратно положил на стол, Бык слегка вздрогнул.

Перед ним лежал его собственный портрет, если смотреть спереди и сбоку. Очень четко и красиво напечатанный. И если бы не текст… А написано было следующее, что Бык прочитал, внутренне напрягаясь и чувствуя, как у него снова подступает к горлу тошнота.