Воронья Кость (ЛП)

— Дождь кажется забавным, когда хлещет из водостока, а ты сидишь под крышей, в тепле и выглядываешь наружу, — мрачно сказал Хальфдан, воины рассмеялись и заметили, что он совсем раскис. Кэтилмунд пошутил, что Хальфдан не прочь пересидеть битву в тёплом местечке вместе с Берлио. Её имя и мысли о ней, или о нём, что теперь стал ей, заставили всех умолкнуть, шелестел лишь дождь, а они тем временем двинулись вперёд, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в ямы. Воронья Кость понятия не имел, где они точно находятся, но, в конце концов, все остановились, тяжело дыша, словно быки, раздувающие ноздри. Снова протрубили рога.

Даже самые суровые воины, кроме Мурроу, конечно же, не были рады дождю, капли падали с неба, словно камушки. Они били в лицо, стекали под кольчугу, впитывались в шерстяную рубаху и скатывались по шее. Сапоги промокли насквозь, с кос капала вода, и Воронья Кость мрачно размышлял — бывает ли вообще в Ирландии другая погода.

— И это вы называете дождём? — спросил Мурроу, довольно ухмыляясь, словно свинья в грязной луже.

— Похоже, только ты да он не обращаете на дождь внимания, — отозвался Хальфдан и, смахнув дождевые капли с бороды, указав на каменное изваяние поблизости. — Как думаешь, Воронья Кость, кто это такой?

Воронья Кость не знал. Выветренный и загаженный птицами камень высотой в половину роста мужчины с вырезанным на нём барельефом — юноша одной рукой держит собаку за шкирку, другая рука поднята вверх, из выбоины на месте ладони торчит мокрый пучок травы. Лицо юноши, выщербленное и покрытое пятнами, выражало недоумение, отколотый нос усиливал его.

— Спроси Мурроу, — проворчал он, но великан лишь пожал плечами, смахнув с носа дождевые капли.

— Кто знает? Может это Кухулин[20]. Это — Тимайр, и здесь полно таких камней.

Тимайр, холм Тары, или Холм королей. Воронья Кость узнал, что здесь собирались ирландские правители и провозглашали Верховного короля. Здесь стояло множество столпов и памятных камней, и конечно же, обе стороны знали об этом. Подходящее место, чтобы встретиться и сразиться друг с другом без утомительных маршей в поисках противника.

Подходящее место сыграть в игру королей, тому, кто решает — кому жить, а кому умереть.

— Лучники!

Крик раздался откуда-то спереди, щиты поднялись, воины пригнулись. По щитам застучало, будто дождь усилился. Что-то впилось в траву рядом с ногой Вороньей Кости, но это оказалась не стрела, а камень, как сначала подумал Олаф. Нет, не камень, а гладкий кусок свинца.

— Пращи, — крикнул Мурроу. — Во имя Дагды, я ненавижу пращников больше, чем лучников.

Прозвучал звонкий удар и все разом вытянули шеи, озираясь вокруг. Брюти дрожащей рукой снял шлем и посмотрел на вмятину.

— Боги Ирландии, — воскликнул Мурроу, заметив удивлённый взгляд Брюти. — Да ты просто счастливчик, почти как настоящий Уи Нейлл.

Брюти потрогал вмятину на шлеме, куда угодил свинцовый снаряд, поднял голову и ухмыльнулся. Следующий снаряд с влажным чавканьем угодил ему в челюсть, разбрызгав во все стороны кровь и зубы. Мурроу нахмурился, глядя как мучительно умирает Брюти, дрожа, как испуганный кролик.

— Далеко ему до удачи Уи Нейллов, — сказал он, не отводя глаз от мёртвого тела, лежащего, словно соломенная кукла. — Держите щиты выше, парни.

— Напомни-ка мне ещё раз, — мрачно произнёс Мар, нарочито громко, чтобы услышал Воронья Кость, — почему мы, северяне, сражаемся на стороне ирландцев против других северян?

— Всё из-за какого-то топора, — проревел чей-то незнакомый голос, ярость наполнила Воронью Кость, ушибленная сторона головы запульсировала болью, и он гаркнул так, что вздулись жилы на шее.

— Потому что это моя судьба. Я Олаф, принц Норвегии, который однажды станет королём, и запомните это, если у вас есть мозги.

Затем он закинул щит за спину, взял в каждую руку по копью, и они двинулись вперёд. Кэтилмунд шагал справа, в одной руке копьё со знаменем, в другой меч, слева Ровальд со щитом, он должен прикрывать их обоих.

Дождь прекратился, но грязь чавкала под поступью множества ног, резкий запах недавно разрытой земли и вытоптанной мокрой травы заставлял чаще биться сердце, потому что именно так пахла жизнь и смерть.

Рога издавали лающие звуки, воины двигались вперёд, спотыкаясь о кочки, и достигли рощи, где под сенью деревьев укрылась дружина Гилла Мо. Воронья Кость вместе со своими людьми присоединились к ним, чувствуя, как влага капает с ветвей.

Взглянув на Кэтилмунда, Воронья Кость увидел его оскал, он знал, что если посмотрит в другую сторону, то увидит то же на лице Ровальда. Он чувствовал, как его собственный рот растянулся в хищном оскале; голова раскалывалась, а там, где шлем прилегал к месту ушиба, казалось, что из черепа торчит ледяная сосулька.