Воронья Кость

— В своё первое плавание с Гримой, — произнёс Мар, — они вышли на "Тени", тогда ещё новом корабле с великолепным новым парусом, выкрашенным охрой. Когда его прополоскали, — он покрылся полосами — тёмно-красными и жёлто-золотыми — и Грима остался доволен.

Онунд кивнул. Парус, окрашенный в красновато-желтый цвет, выглядел достойно, хотя он сказал, что предпочитает парус, сшитый из отдельных полос шерстяной ткани, сотканных из нитей разного цвета. Мар снова улыбнулся.

— Да, это дорого, но, как выяснилось, стоит того, — продолжал он. — Когда такой окрашенный парус, как наш, впервые намокает от морской воды, цвета впитываются в ткань — если конечно её не сушить на ветру, который разнес разноцветную пыль и покрыл ей Гриму и всех нас, всё вокруг. Затем всё намокло и краски въелись. А когда корабль причалил к берегу, он весь был красным, как и всё вокруг — одежда, лица, руки, морские сундуки. Абсолютно всё. Нам пришлось заново смолить корпус дёгтем, чтобы вернуть ему прежний цвет, но парус остался по-прежнему таким, каким вы видите его сейчас — кроваво-красным. Цвет немного потускнел, но не сильно, — а наши лица долгое время оставались красными, словно выпоротые задницы. Так мы и стали Красными Братьями.

Мурроу усмехнулся, и Мар увидел, что заставил улыбаться даже принца по прозвищу Воронья Кость. Мар был уверен, что понимал силу имён, и неважно как он получил своё имя, оно полностью подходило принцу, — ведь прозвище "Воронья Кость" из тех, что любой разумный человек обойдет за версту.

— Значит, ты долго был с Гримой? — спросил Воронья Кость, и Мар согласно кивнул.

— Всю мою бродячую жизнь, — сказал он. — И так непривычно, что теперь его нет. Словно я потерял что-то ценное, и не могу вспомнить, где.

Вороньей Кости было достаточно хорошо знакомо это чувство, в подтверждении этого он хранил смутные, давнишние воспоминания — Вшивая Борода, его приёмный отец, он состарился, поэтому его бросили за борт корабля Клеркона, и теперь вместо лица старика, Воронья Кость помнил только чёрную букву “О” — удивлённо открытый приёмного отца, когда тот пошёл ко дну, сброшенный в серую морскую воду.

Следующая потеря — мать. Иногда Вороньей Кости приходилось сильно зажмуриваться, чтобы вспомнить лицо матери, и однажды, к своему ужасу, он даже забыл на миг её имя. Астрид. Повторял он про себя, словно пытался пригвоздить это имя где-то внутри головы.

Они сидели, каждый размышлял о своём, наблюдая за птицами, которые бегали по берегу и выискивали что-то. Как только волна набегала, они сразу всей толпой деловито возвращались на поблёскивающий золотом берег, попискивая что-то друг другу. Волна уходила, и они снова бежали к воде, семеня тонюсенькими лапками. Когда бестолковая жёлтая сука побежала за ними, птицы разом вспорхнули, и с шумом и криками закружились над головами.

— Совсем как печенеги, — произнес Воронья Кость и оба — Онунд и Мурроу рассмеялись, потому что они видели этих степных всадников, которые могли все как один, на полном скаку переметнуться под брюхом своих низкорослых лошадок, или пускать стрелы, усевшись задом-наперёд, хотя, казалось, ими никто не командовал. Воронья Кость заметил, что Кауп и Мар закивали и улыбнулись, похоже и они повидали многое.

Онунд чуть вздохнул при взгляде на Воронью Кость и Мара, сидящих рядом, Мар показался ему очень похожим на Воронью Кость — как если бы старика поместить в тело юноши.

Они обменивались историями, и Мар узнал, что Воронья Кость, хоть и молод, но изъездил Гардарики вдоль и поперек, даже в самые лютые зимы, он сражался с печенегами и, возможно, кое с кем пострашнее, Мар слышал легенду о том, как побратимы Обетного Братства нашли всё серебро мира, разграбив тщательно сокрытую могилу Аттилы. Кауп не понимал, почему тогда они всё ещё ходят в набеги, но не раскрыл рта, полного великолепных белых зубов, чтобы задать этот вопрос, как и многие другие.

Мар рассказал о Красных Братьях, побывавших далеко за пределами Хазарского моря, которое русы назвали Хвалынским, как они воевали там то с одним народом, то с другим. Покуда они побеждали, им было всё равно за кого биться, потому что добыча или смерть — одинаково возможный исход в любой кровавой схватке.

Затем Воронья Кость поведал о Великом городе — который ни Мар, ни Кауп никогда не видели, несмотря на все свои путешествия по Гардарике, и о тех чудесах что там встречаются, например, об изящных постройках, которые выбрасывают воду в воздух, просто так, для потехи. А Каупу удалось удивить Воронью Кость рассказом о странных людях, которых ему довелось повстречать на Шёлковом пути. Они называли себя Сун, у них была жёлтая, словно старая моржовая кость, кожа, даже более плоские, чем у саамов лица, а глаза у них не только узкие, словно те постоянно мучилась запором, но и раскосые.