Воронья Кость

В Хаммабурге шлюхи думали только о деньгах. Здешний воздух, был густым от морского тумана, как мокрый шелк, и здешние христиане стояли на коленях и обливались потом, они стонали с пугающей умиротворенностью, считая, что земля вот-вот разверзнется, а некоторые монахи из Энглиска утверждали, что огнедышащий дракон пролетел над их землями, и они были уверены, что это знамение, и миру скоро придет конец; так предсказывал какой-то древний провидец, и случится это через тысячу лет после рождения их Замученного бога. И очень скоро этот срок придет.

Люди Вороньей Кости смеялись над этими христианами, большинство его воинов — славяне и русы, они охотно ели конину, что делало их язычниками и варварами в глазах последователей Христа. Северяне знали, что если это Рёккр[6], или Сумерки богов, то все звонящие христианские колокола и песнопения не смогут остановить гибель мира, ведь даже боги не властны над концом света, им суждено погибнуть, как и всем остальным.

Харек, по прозвищу Гьялланди добавил, что никакие их жалкие слова не остановят Локи, сотрясающего землю, который корчится от боли и кричит жене, умоляя поторопиться и поскорее подставить чашу, чтобы яд Мирового Змея не капал ему на лицо. Харек повторял это так часто и громко, подражая знаменитому скальду по прозвищу Громкоголосый, что побратимы обреченно вздыхали, как только он раскрывал рот.

Хотя северяне понимали истинную природу вещей, но от того, что Локи вытворял с земной твердью, у них волосы вставали дыбом. Возможно, для всех всё же близился конец света.

Олафу казалось, что самонадеянность здешних последователей Христа просто невероятна. Они всерьез верили, что рождение сына их бога возвестило последнее тысячелетие мира, и вот скоро всему придет конец. По их расчетам, оставалось около двадцати лет, так что дети добрых христиан, рождённые сейчас, будут молодыми людьми, когда их родители восстанут из могил в преддверии страшного суда.

Воронья Кость часто задумывался об этом, потому что хорошо знал, насколько капризны боги; всю жизнь он словно шагал по лезвию ножа, когда лёгкий взмах птичьего крыла мог либо привести его к гибели, либо вознести на высокий трон, который он считал своим по праву. С тех пор, как князь Владимир Киевский отвернулся от него, перспектива погибнуть казалась ему более вероятной.

— Тебе не следовало убивать его брата, — прорычал Финн Лошадиная Голова, когда Воронья Кость поделился этим мрачным наблюдением при встрече с Финном и Ормом.

Воронья Кость смотрел на седовласого воина, покрытого морщинами, как старый морж, словно хотел хмурым взглядом выжечь клеймо на его лице. Финн глядел на него серыми, как зимнее море глазами, и лишь усмехался в ответ; Воронья Кость отвел взгляд, ведь это был Финн Лошадиная Голова, которому неведом страх.

— Смерть Ярополка была неизбежна, — пробормотал Воронья Кость. — Как могут два князя управлять одной страной? Клянусь костями Одина, да разве не мы помогли победить Владимиру, что сейчас правит в Киеве и близлежащих землях? И долго ли просидела бы задница Владимира на высоком княжеском кресле, если бы Ярополк остался жив?

Олаф понимал, что Владимир признал эту суровую действительность, и все угрозы молодого князя, его надменность, рассуждения о княжеской чести и перемирии, — ятра Одина, это говорил человек, совсем недавно штурмовавший крепость, принадлежащую отцу девушки, которую он затем взял силой в жёны. Ярополк, родной брат и соперник Владимира, должен был умереть, иначе он всегда оставался бы угрозой, настоящей или мнимой, и однажды мог бы попробовать вернуть власть снова.

Никакие доводы не смягчили Владимира, который после убийства брата повернулся спиной к своему другу — Вороньей Кости.

— Мы достаточно повоевали за Владимира, — негромко произнес Орм, выходя из тени наполовину освещенной комнаты. — Перемирие и соглашение между братьями положило конец их вражде, и в этот момент ты раскроил топором череп Ярополка, прямо между глаз.

Но обида Владимира была скорее лицемерием, считал Воронья Кость. На самом деле князь Владимир остался доволен смертью брата, он сам, рано или поздно, нашел бы способ избавиться от соперника, и Воронья Кость помог ему своим топором, разом решив за князя это сложное дело.

Но настоящей причиной немилости Киевского князя была зависть, ведь воины прославляли имя Вороньей Кости почти так же часто, как и имя самого Владимира, и так не могло долго продолжаться. Это просто ход в игре королей.

Воронья Кость перевел хмурый взгляд на Убийцу Медведя, легендарного ярла Обетного Братства, — Олаф был одним из побратимов; Орм был его ярлом, и Воронья Кость должен подчиняться, что постоянно терзало юношу и не давало ему покоя. Воронья Кость многим был обязан Орму, главным образом, тем, что именно Орм освободил его от рабства.