Воронья Кость

Это вызвало ещё более громкий смех, и Маэл Сехнайлл подал знак, чтобы Воронья Кость продолжал; где-то взвизгнула и захихикала женщина — на неё шикнули — слушать историю было интереснее, чем шушуканье по тёмным углам.

— Заметьте, — продолжал Воронья Кость, и Гьялланди увидел его глаза, невозмутимые и блестящие, словно летнее море, почти бесцветные, лишь свет от факелов отражался в них, — Я не отрицаю, что наложил в штаны, после того как услышал её голос. "Кто здесь?" — проревела троллиха, она стояла, зажав в одной руке кремень, и уставилась на меня, прямо как Мурроу только смотрел что на лосося.

Мурроу замер, из рта вывалился кусочек рыбы.

— Итак, я рассказал Глирнне, кто я такой, — добавил Воронья Кость, а тем временем по скамьям раскатывался смех, — но, оказалось, я не произвёл на нее никакого впечатления. "Раз уж ты пришёл сюда, я раздавлю тебя", — прокричала она и сжала кулак, растерев камень в мелкий песок. “Тогда я выжму из тебя воду, также как из этого камня”, — ответил я, и вытащил из сумы молодой сыр, крепко сжал его в кулаке, и тогда между пальцами заструилась сыворотка и закапала на землю.

Послышался хохот и стоны, потому что это была старинная уловка. Воронья Кость улыбнулся и хлопнул ладонью по столу.

— Да, да, — продолжал он, — вы можете смеяться, но как видите, этот старый трюк всё ещё работает. Однако, это не охладило троллиху. "Ты что же, совсем не испугался?" — спросила она, и я достаточно прямо ответил. "Не тебя", — ответил я, хотя больше лукавил, чем говорил правду. "Тогда давай бороться", — предложила Глирнна. Мне это не понравилось, поэтому я пораскинул мозгами и придумал вот что: “А давай выкрикивать оскорбления?”, — сказал я ей. Всем известно, что хорошее оскорбление, вызывает гнев, а гнев всегда доводит до доброй драки.

— Итак, троллиха крепко задумалась, да так, что я даже мог слышать, как мысли ворочаются у неё в голове. "Отлично", — согласились Глирнна, и считая себя самой хитрой, заявила, что начнёт первой. "Ну что же, говори", — ответил я, и она глубоко вдохнула.

Повисла густая, словно дым, тишина, тогда Воронья Кость сделал паузу, скорчив гримасу, будто глубоко задумавшийся тролль. А затем проорал:

— “Твоя мать была крючконосым гоблином”, — и смущённо пожал плечами. — Это было её лучшее оскорбление. Мне очень жаль, что вам пришлось слышать это.

— А чем ответил ты? — раздался голос, и Воронья Кость развёл руками.

— Я наложил стрелу на тетиву и натянул лук, — сказал Олаф. — Я разве не говорил, что он был при мне? Ну что же, лук у меня был. Я прицелился и закричал: "От тебя несёт, хуже, чем из ведра с прогорклым овечьим жиром и тухлыми кишками", а затем выстрелил. Стрела угодила ей под рёбра, так что она вскрикнула. Человек от такой раны свалился бы замертво, но троллиха попыталась вытащить стрелу и спросила, что же так ударило её.

Я ответил, что это и было оскорбление, хотя, скорее, соврал.

"Почему же оно засело так глубоко?" — спросила троллиха и, наконец, вырвала стрелу вместе с куском мяса на наконечнике, таким же огромным, как тот, что лежит на блюде короля Бреги.

Забавная история и выражение лица Гилла Мо вызвали смех, нож для еды в руке короля замер на полпути ко рту.

— И я сказал ей, почему, — произнёс Воронья Кость среди повисшей тишины. — Потому что меткое оскорбление пускает корни.

"Так у тебя есть ещё?" — поинтересовалась она. "Есть", — сказал я. — "Твоя старая мамаша настолько безмозглая, что решила прибить птицу, сбросив её со скалы". Затем я выстрелил, и стрела попала ей в глаз. Признаюсь, что это вышло случайно, ведь тогда я не так ловко стрелял из лука, а на самом деле целился в ногу.

Она завизжала и спросила, достаточно ли я разозлился, чтобы драться, и я ответил, что у меня есть ещё несколько оскорблений. На это она закричала ещё громче, и сказала, что я могу идти прочь, но она была бы мне очень обязана, если я отправился куда угодно, лишь бы не на её холм. А потом она убежала.

Хохот и стук по столам продолжались так долго, что даже Верховный король встал и поднял руки, потому что даже его голоса не было слышно.

— Хорошая сказка, — объявил он, широко улыбаясь. — Хороша настолько, что заслуживает геройского угощения на этом пиру, потому что я сомневаюсь, что мы услышим что-то лучше, чем история про то, как победить тролля оскорблениями.

Рёв подтвердил его слова, а в это время женщины начали разносить мясо. Девушки игриво поглядывали на него, а одна даже подмигнула, от их мускусного запаха пота и округлых форм под юбками у Олафа в штанах стало тесно.

— Теперь я не сомневаюсь в той истории, когда Обетное Братство обрело всё серебро мира, — добавил Маэл Сехнайлл, усаживаясь на кресло.

— Имея такие богатства, — резко возразил Гилла Мо, — почему же один из них оказался в такой жалкой компании и так далеко от дома?

— Один наградил нас всем серебром мира, — ответил Воронья Кость. — Но он не обещал, что мы сможем сохранить его.

Меартах хихикнул, словно ветерок пронёсся сквозь красные листья.