Воронья шпора

– К Лондону подошла армия под командованием графа Уорика. Джордж, конечно же, с ним. Об Элизабет и твоих девочках ничего не известно. Так что прости. Сойди вниз, если можешь. Я выгоню народ из таверны.

Не говоря больше ни слова, Глостер повернулся и вышел из комнаты. Брат его какое-то время тупо взирал в потолок, а потом взревел и потянулся за своей одеждой. Обе шлюшки вылетели из комнаты без всякой оплаты – впрочем, они и не протестовали с учетом того, что слышали. Натянув шерстяные хозы[10] и нижнюю рубашку, король Эдуард застегнул пуговицы верхней рубахи, еще пропитанной его потом. Потом, раскачиваясь на ногах, он некоторое время стоял возле постели, долгой и плотной струей наполняя извлеченный из-под кровати горшок, после чего снова сел и, взявшись за кожаные ушки, натянул сапоги, высоко задирая ноги. Наконец, плеснул холодной воды себе в лицо и на волосы из другой чаши, поставленной на стол. С медвежьим ворчанием обмакнул в нее лицо, прочистил нос, кашлянул и, тряся щеками, провел ладонью по лицу. Голову короля, над правым глазом, пронзала тупая боль. Его тошнило, а два коренных зуба воспалились и шатались из-за мясного волокна, застрявшего между ними неделю назад. Король уже не сомневался в том, что эти зубы придется вырвать к чертям, пока они не отравили его.

Одевшись, Эдуард уставился на свои латные рукавицы и кольчугу, а также на пластины и завязки поножей. Он привык таскать на себе такую гору металла, что, когда удавалось обойтись без нее, чувствовал себя легким, как мальчишка. Потом с неудовольствием похлопал себя по животу. Жилистая фигура братца Ричарда являлась для него постоянным укором, предметом зависти. Эдуард с каждым днем все больше и больше потел; он понимал, что существенно отяжелел и сделался медленнее. Тем не менее вся необходимая сила еще сохранялась в его спине, руках и ногах. Ну разве нельзя считать законной причиной его охотничьих поездок желание восстановить былую комплекцию?

Он не стал рассматривать внушительную груду бараньих костей, свалившихся на пол вместе со сброшенным им чуть раньше блюдом. Мужчина нуждается в мясе, чтобы драться и скакать верхом. Эдуард по возможности выпрямился, втянул живот и снова похлопал по нему. Так определенно лучше: все-таки в основном это мышцы. Комната внезапно накренилась, и он вздрогнул, ощутив жаркую горечь в горле. Не прикасаясь к разбросанной броне, монарх схватил в руки меч с перевязью, остававшиеся на том месте, где он бросил их, и, выходя из комнаты, удовлетворенно кивнул, убедив себя в том, что пока еще не слишком растолстел.

К тому времени, когда Эдуард спустился вниз, таверна уже вынужденно опустела. Даже хозяину и прислуге велено было исчезнуть куда глаза глядят. Король увидел, как его брат Ричард и гонец с гербом Йорков на груди поднялись на ноги, чтобы преклонить колено в его присутствии. В зале оставался лишь один из его телохранителей.

Эдуард, прищурившись, обвел помещение взглядом. Да, это сэр Дальстон. Есть у него чутье на дичь земную. Король ощутил, как его мысли направились куда-то в сторону – выпитое вино притупляло и замедляло их ход. Он покачал головой, однако внезапное движение вызвало новый приступ головокружения и еще один прилив желчи.

Темное уныние обрушилось на монарха, похищая первый бодрый порыв. Он знал, что еще несколько сотен его сторонников стоят лагерем в соседних полях с борзыми и бульмастифами, королевским кречетом и заводными конями. Друзья и верные лорды примыкали к охоте и оставляли ее после того, как регулярное злоупотребление внушительными количествами мяса, вина и эля превращало их в ослабевших старцев. После этого они возвращались в собственные владения, восстанавливать силы и тешить своих жен. Эдуард же, в отличие от собственных подданных, просто расцветал в подобных условиях.

Помимо родного брата Ричарда, в свите короля находились и другие знатные персоны. В частности, муж его сестры Энтони, граф Риверс, уже несколько утомленный неделей беспрерывных попоек с Эдуардом. Бароны Говард и Сэй присоединись к охоте, вне сомнения, ясно осознавая, что участие в ней может принести им благосклонность короля. Последним из знати к охоте присоединился граф Вустер, известный своей жестокостью по отношению к врагам короля. «Интересно, как поведет себя Вустер, узнав о возвращении Уорика?» – подумал Эдуард. В качестве констебля всей Англии в недавние месяцы Вустер председательствовал на судах над сторонниками графа Уорика и руководил их казнями. Если восстание увенчается успехом, ему не поздоровится. Мысль эта заставила монарха скривиться.