Вороний парламент

Гинсберг не выпускал преследуемого из поля зрения. Тот направился к Итальянскому саду, где всегда много отдыхающих и любителей пофотографироваться, что создавало определенные проблемы. Навстречу им, прогуливаясь под ручку, шли несколько пар. Проехала группа велосипедистов. Время от времени ветер доносил до них усиленные микрофонные звуки митинговых страстей, разыгрывавшихся за полмили отсюда, в северной части парка.

Гинсберг решил приблизиться к мужчине перед туннелем, проложенным под мостом. Он не знал, кто был этот человек, кто его послал, но чувствовал, что это – враг. Он вспомнил помертвевшее лицо Полы и ее тело, бившееся в судорогах.

«Он хочет убить меня, – слабо прошептала она, и у нее стали подгибаться ноги. – Он хочет убить меня».

Дорога раздвоилась на широкую аллею в том же направлении и узкую тропинку, огибавшую озеро и обозначенную редкими деревьями. Дальше тропинка вела в туннель, до которого оставалось сорок футов. Вокруг не было ни души, и мужчины побежали.

Колдуэлл преодолел дистанцию, как хороший спринтер, и на несколько секунд скрылся в туннеле, откуда вылетел, ища глазами, где бы спрятаться. Тропинка оборвалась. Справа от него на пятнадцать футов возвышалась земляная насыпь, а слева было невысокое ограждение, которое окаймляло лесной массив, тянувшийся до озера. Он перемахнул через ограждение и укрылся за стволом платана, чтобы его не было видно из горловины туннеля.

Гинсберг показался практически вслед за ним. Он миновал платан и остановился, повинуясь голосу интуиции.

Он повернулся, сунув руку между лацканами пальто, но было уже поздно. Колдуэлл выстрелил из-за дерева дважды, причем так метко, что пули буквально вошли одна в одну. Звук выстрелов был не громче, чем удар камня, брошенного в гребень разбивающейся о скалы волны. От первого выстрела Гинсберг отшатнулся назад, второй заставил его тело судорожно выпрямиться, прежде чем оно рухнуло на землю. Кровь залила его одежду и ручейком стала стекать на тропинку. Собрав последние силы, Гинсберг еще попытался ползти, после чего затих.

Перепрыгнув через ограждение, Колдуэлл поспешил к телу, но прежде чем он успел к нему приблизиться, из-за поворота показались двое бегунов – девушка в желтом тренировочном костюме, она тяжело дышала, и парень, бежавший позади нее трусцой. Девушка чуть не споткнулась о руку Гинсберга, успев сменить размашистый шаг на семенящие шажки. Они остановились в недоумении, но тут заметили лужу крови и выражение мучительного отчаяния, застывшее налицо Гинсберга. Вблизи стоял Колдуэлл, по-прежнему сжимая в руке пистолет.

Девушка как-то странно вскрикнула и, растопырив руки, стала пятиться, как будто нащупывала дорогу в темноте. Ее взгляд был прикован к дулу пистолета.

Колдуэлл выстрелил дважды: первая пуля угодила ей в грудь, вторая – в гортань. Парень повернулся и бросился бежать, но Колдуэлл свалил его выстрелом в ягодицу, после чего добил двумя выстрелами в упор – в затылок. Он торопился скорее покончить с этим кровавым делом.

Не глядя прикрепив пистолет к пружинному зажиму, он взвалил на ограду все три тела и перекинул их на другую сторону. Не выпуская из поля зрения дорогу, он перетащил убитых по одному в заросли кустарника, где начинался спуск к воде. На дороге по-прежнему не было ни души. Он разложил тела на земле за стволом платана ногами к откосу, чтобы случайный прохожий, свернувший сюда с тропинки, не заметил их. Кустарник надежно скрывал троих, только желтый костюм девушки в пятнах крови ярко выделялся на фоне голых веток. На Гинсберге поверх спортивной куртки был короткий дождевик. Колдуэлл снял его и прикрыл им девушку. Затем он поднялся вверх по склону и перепрыгнул через ограждение.

Трупы можно было легко найти, прояви кто-нибудь хоть немного любопытства, поскольку тропинка была залита кровью. Но судя по всему, дорожка была малохоженой, да и горожане, гуляя, не любят смотреть по сторонам, думая о своем. Поэтому, как рассчитал Колдуэлл, у него в запасе оставалось минут пятнадцать-двадцать, чтобы вернуться в гостиницу.

В спешке он не заметил, что девушка была еще жива, но, в сущности, это оказалось не важно. Она умерла через двадцать минут после его ухода, в течение которых мимо этого места прошли пять человек, которые, ничего не замечая, наступали на пятна крови. Тела убитых обнаружили только через полчаса.

Глава 35

Звон, стоявший у нее в голове, напоминал раскаты эха: он то нарастал, отчего у нее темнело в глазах, то угасал.

Когда она открыла глаза, то увидела лицо, зависшее над ней как некая туманность.

Алан Маунтджой был бессилен остановить их. Положив ее на носилки, они подбежали к машине и вкатили их в открытые двери, демонстрируя при этом удивительную расторопность и высокую профессиональную выучку.

Один из них сел вместе с ней в салон.

– Вы тоже хотите поехать? – спросил он у Маунтджоя.

Маунтджой покачал головой:

– Нет. Скажите, куда вы ее везете? В какую больницу?

Затем он бегом направился к тому месту, где они оставили машину, но Гинсберга по-прежнему нигде не было видно. Врач улыбнулся Поле.