Воронка

Плач - насколько я вычислил - доносился со стороны паркового туалета. Взрыв, который мы только что услыхали, получил свое объяснение; равно и феномен сортирного седалища, как и большинство феноменов, оказался обычным природным явлением. Просто кто-то из отступающих шаулисов из дивизии "Пляхавичус" принял укрытый в кустах туалет за дот и квакнул в него кумулятивную гранату из РПГ-7. Снаряд серьезно попортил конструкцию и вырвал двери, украшенные международным символом бабы в юбке, стоящей по стойке смирно. Ударная волна с корнями вырвала окружающие сортир кусты и открыла миру надписи на останках сооружения. А вот за останками как раз кто-то и ревел.

- Что будем делать? - спросил я.

Индюк задумался. Я догадывался, о чем, потому что и сам задумался о том же. Над воронкой продолжали свою песню пули. АК-74, М-16, штурмгеверы и "Галилы", из которых вылетали эти пули, находились довольно далеко, и это означало, что пули уже на излете, и им не хватит силы, чтобы пробить ногу, бедро, руку или живот маленькой такой, чистенькой дырочкой. Мы знали, что пуля на излете может хлопнуть по телу комком мягкой глины, но может сделать в месте удара отвратительную кашу из крови, мяса и клочьев одежды и остаться в теле или - что еще хуже - выйти с другой стороны, забирая вместе с собой много того, что у человека в середке.

Так что сами видите, было над чем задуматься.

По ходу размышлений я читал надписи на стенке сортира. В стрессовых ситуациях нет ничего лучше чтения. Букз, как говорят по MTV, фид ер хэд.

На обнаженной взрывной волной стенке пестрели каракули, изображающие фаллосы на взводе, якоря, виселицы и трезубы. Еще там была надпись черной краской: БАЙЕРН - ЧЕМПИОН, ФК КЕЛЬН - МУДАКИ, А ЛКС - ЖИДЫ.

Чуть пониже, мелом и очень красиво, хотя и наискось, без соблюдения пунктуации и больших букв кто-то написал: "жидов в огонь готовь факел за иисуса бог на зло дьявол ошибка в молитве грех сионский".

Еще ниже кто-то прокомментировал это голубым аэрозолем: МЕШУГЕНЕ ГОЙ.

А еще ниже, кириллицей: ЕБИ СВОЮ МАМУ, ЕВРЕЙ.

Рядом располагался остроумный стишок:

"И зимой, и жарким летом

Блядь узнаешь по берету".

Далее фигурировало нацарапанное в спешке, куском кирпича, кипящее отчаянием и телесной жаждой признание: I REALLY WANNA FUCK YOU AL. Остаток имени объекта дикого вожделения полиглота сбила граната из РПГ-7. Н-да, это могла быть и Алиса, и Альбин. Правда, мне это было до лампочки. По мне, так это мог быть и Альманзор со всеми своими рыцарями.

Под англо-саксонским признанием я заметил исконно польскую идеограмму, представляющую схематическое изображение женского полового органа. Художник, то ли сознавая низкое качество рисунка, то ли сомневаясь в интеллигентности зрителя, подстраховался от неправильного восприятия соответствующей надписью, а перевести ее на иностранный сил, видимо, уже не хватило.

- Что будем делать? - повторил Индюк. Пульки приятно свистели, а неизвестный за сортиром плакал все более жалостливо.

- Можно схлопотать, - процедил я сквозь зубы. - Можно, можно, можно...

- Так что будем делать?

Я подумал. Целую секунду.

- Пошли, Индюк. Только шустро, короткими перебежками.

И мы выскочили из воронки, и побежали, и грохнулись в перепаханную осколками землю, сорвались и побежали снова. Можно ведь было и схлопотать. Но ведь было нужно. Ну вот вы сами, разве сидели бы вы в воронке, слыша чей-то плач? Конечно бы, не сидели. Так какого ляда вы удивляетесь нашему поведению?

Мы добежали до сортира и увидели эту плаксу. Да, выглядела она паршивенько. Сразу было видно, что эта киска не всегда ела "Вискас".

- Анализа?! - просопел Индюк, хватая воздух ртом. - Что ты тут...

- Да не торчи ты на месте! - заорал я. - Тащи ее в воронку.

Нам повезло. Мы не схлопотали. Свистящим над парком пулям было не до нас. Мы добежали до воронки и скатились на самое дно, причем я разбил локоть о бетонный осколок и стал в этот день Рембо Первая Кровь.

Индюк приподнялся на четвереньки, выплюнул песок и отер глаза тыльной стороной ладони.

- Анализа, - прохрипел он. - Что ты тут делаешь? Холи шит, красавица! Откуда ты здесь взялась?

Анализа уселась, сунула голову меж поцарапанных коленок, одернула вокруг попки остатки юбчонки и развылась на всю катушку. Индюк сплюнул и присел на трофейное седалище. Я тоже сплюнул, но уже на валявшийся на земле кусочек газеты. На одной стороне его было напечатано: ЖАЮТ БАСТОВАТЬ ФА, а на другой - АВЬ СЕБЕ НЕМНОГО КОМ. Вот я и доставил себе немного комфорта, прилепив заплеванную бумажку к локтю - КОМ снизу, а ФА - сверху. Анализа продолжала ныть.

- Аня, ну перестань, - сказал я. - Уже все хорошо. Не бойся, мы тебя одну не оставим. Когда вся эта херня кончится, мы тебя домой проводим.

Анализа заплакала еще громче. Я печально покачал головой.