Вороново крыло

На улице подмораживало. Такой холод пробирает до самых костей. И хотя Фрэн сидела в доме, в жарко натопленной комнате, она чувствовала этот холод. Шторы Фрэн не стала задергивать, чтобы видеть машины на дороге. И время от времени протирала запотевшее стекло. Из окна открывался вид на лужайку, густо покрытую инеем. Фрэн думала о Кэсси. Ей хотелось верить, что дочь не сидит запертой в темной комнате — Кэсси боялась темноты и всегда спала с включенным ночником, — что она где-нибудь на улице, лишь бы шарф и варежки по-прежнему были на ней. Фрэн вспомнила о ночных кошмарах, которые тревожили дочь, вспомнила, как полусонная Кэсси шла к ней за утешением. И невольно сморгнула — по щекам потекли слезы. Но она их даже не вытерла — у нее не осталось сил.

Рядом сидел Юэн. За столом — полная женщина из полиции; она молчала, ей явно было не по себе. Юэн плеснул в бокал Фрэн виски — совсем как она ему, когда заходила проведать после гибели Кэтрин. Фрэн из вежливости сделала глоток. Даже сейчас, сходя с ума от тревоги, потеряв всякую способность рассуждать здраво, она беспокоилась о том, как бы не обидеть Юэна. Он-то знал — его дочь мертва. А у нее оставалась надежда. Фрэн вспомнила, что испытала, когда нашла тела обеих девочек. Но истинное горе познала только сейчас.

Собака сидела в ванной комнате — уж слишком она напоминала о Кэсси. Фрэн не хотела ее видеть, вдыхать запах псины — ей становилось тошно.

Зазвонил телефон. Фрэн подскочила, схватила трубку прежде, чем раздался второй звонок, — откуда-то нашлись силы, мысли обрели четкость. Звонил Дункан:

— Что-нибудь прояснилось?

— Я дала бы тебе знать.

Услышав от Переса об исчезновении Кэсси, Дункан тут же позвонил ей, требуя подробностей. Фрэн ждала, что он обрушится с обвинениями — не уследила за дочерью. Случись такое с ним, она бы уже глаза ему выцарапала. Поначалу Фрэн не поняла, как он отнесся к происшедшему. Дункан говорил чужим голосом, сам на себя не был похож, и она решила, что он напился до чертиков и изо всех сил старается выглядеть трезвым. Но все было иначе. Дункан звонил каждый час, но злиться на него она не могла — ведь это она проглядела Кэсси, не он. И если бы отпустила дочь к отцу, ничего не случилось бы.

— Прости, — сказала Фрэн. Она говорила это всякий раз, как он звонил.

На том конце ответили не сразу:

— Не вини себя — ты ничего не могла сделать. Может, мне приехать?

— Нет, останься у себя — в обоих домах обязательно кто-то должен быть. На всякий случай.

Он хотел что-то сказать, но она перебила:

— Дункан, долго говорить не могу — жду звонка из полиции. Но как только что узнаю, сразу позвоню — обещаю.

Повесив трубку, Фрэн заметила в окне собственное отражение: размытый темный силуэт немолодой женщины. Неожиданно ее захлестнуло чувство острой жалости к самой себе. Она переехала на Шетланды ради Кэсси. Она лишь хотела спокойной жизни для себя и дочери, никакой другой цели у нее не было. И вдруг словно оказалась объектом чьего-то отвратительного розыгрыша. Мало того, что именно она нашла тела двух девочек, так теперь еще и дочь исчезла. Фрэн услышала собственные всхлипы: сейчас она оплакивала не Кэсси — себя.

Юэн подошел и протянул ей платок. Чистый, белоснежный, отглаженный. Прикосновение гладкой ткани к лицу было приятным.

— Как вас хватает на глажку? После всего этого? — Фрэн сказала первое, что пришло на ум.

Юэн не сразу понял. Потом чуть заметно улыбнулся:

— Да нет, это не я. Ко мне приходит женщина — убираться. Она и наводит порядок. Останься я один, все тут же полетело бы в тартарары. Да что там, вы и сами видели.

Фрэн показалось, что теперь Юэн полностью владел собой.

— Вы что-нибудь еще обнаружили в бумагах Кэтрин? — вдруг спросила она. — Что помогло бы полиции найти того, кто все это творит?

Юэн не успел ответить — с улицы донесся шум. Отражение в окне исчезло под вспыхнувшими фарами машины. Фрэн затаила дыхание; машина подъезжала, замедляя скорость, и остановилась.

Это был Джимми Перес. Она сразу догадалась — он один. И все же до последнего надеялась, что следователь обойдет машину и откроет заднюю дверцу, помогая ребенку выйти. Но следователь направился сразу к дому.

«Он приехал сообщить, что Кэсси нет в живых. Будь у него хорошие вести, позвонил бы, не тратил время на дорогу». Собака, услышав шаги, залаяла и начала бросаться на дверь ванной комнаты.

Едва только Перес возник на пороге, тут же произнес:

— Пока мне нечего вам сказать — мы ее не нашли.

Фрэн, успевшая убедить себя за те секунды, что следователь шел от машины к дому, в том, что Кэсси мертва, испытала облегчение. Она готова была его расцеловать.

— Мне надо спросить вас кое о чем, — сказал Перес.

— Конечно! О чем угодно.

Перес глянул на Юэна, стоявшего позади нее:

— Простите, но я хотел бы поговорить с миссис Хантер наедине. Вы не против?

— Пойду домой, — сказал Юэн. — Если я вам понадоблюсь, Фрэн, позвоните. Если нужно, я приду — как пожелаете. О времени не тревожьтесь — ложиться я не собираюсь.