Воронцовский упырь

Пусть Ферзь и Черный рассудят, они воры в законе, они беспредела не допустят". Роман прекрасно знал, что Ферзь и Черный будут на его стороне и поганому Мальку придется несладко. Оба крупных авторитета благосклонно относились к бесшабашному и отважному Сержу, отстоявшему еще три года назад свою территорию от посягательств Соловья, которого он взорвал в его джипе. Роман был человеком дела и четко придерживался воровских законов, деньги в общак платил исправно, а деньги он имел именно с тех территорий, на которые стал посягать Малек, известный своим гнусным характером. «Чо ты завелся, Роман? — утихомиривал его Малек. — Подъезжай лучше по-доброму, посидим, покайфуем, в баньке попаримся, телки у меня есть — обалдеешь. Я те клянусь — обалдеешь Приезжай, оттянемся». — «Я в таких забавах не участвую, мне вредно в бане париться, — ответил Роман. — А если сегодняшней зарядочки мало, мы еще размяться готовы…» — «Да чо мало? Нормальная зарядочка. Не бери в голову, ваша взяла Проучили мудаков, и ладно». — «Последний раз», — пообещал Роман и отключил связь.

Братва теперь глядела на него во все глаза. Он оказался не только исполнителем, правой рукой Сержа, но и хорошим организатором дела. «И стреляешь классно», — подивился Чиж. «Так получилось, я в основном по другой части», — проворчал Роман.

Он простился с братками и поехал в Воронцово один. Уже начинало темнеть, шел снег, мороз ослабел.

Роман приехал в Воронцово часам к шести и, проезжая мимо дома Серовых, неожиданно увидел на крыльце Юлю Он быстро остановил машину и подбежал к ней. Она была в накинутой на плечи шубе, в руке сигарета. От нее сильно пахло спиртным. Она даже пошатывалась. «Юля», — шепнул Роман. «Вы?» — вздрогнула она и вдруг бросилась к нему на грудь Он взял ее на руки и понес к машине. Уже садясь в машину, почувствовал на своем затылке пристальный ненавидящий взгляд. Ему было все равно. Он посадил Юлю на заднее сиденье и тронул машину с места.

«Роман Ильич, — шептала Юля. — Мне так плохо, что со мной? Куда вы меня везете?» — «Домой», — ответил он. Она промолчала.

Он помог ей выйти из машины, открыл дверь своего домика, пропустил ее вперед. Юлю шатало из стороны в сторону. Он снял с нее накинутую шубу, провел в комнату, усадил за стол. Сам сел напротив и внимательно поглядел на нее. Она была пьяна, глаза красные, опухшие, волосы растрепаны, но яркий, пунцовый румянец на щеках делал ее еще неотразимее. Она была в спортивном синем костюме и белых кроссовках.

«Вам плохо. Юля?» — спросил Роман. Она странным затуманенным взглядом посмотрела на него. Он знал, когда он смотрит в глаза, обычно люди взгляд отводят. На сей раз он сам был вынужден отвести глаза, ему стало не по себе от ее страдающего взгляда. Именно так смотрела на него перед смертью Карина. «Сами видите», — прошептала она еле слышно. «А что произошло?»

Она не ответила, как-то странно взмахнула рукой и улыбнулась вымученной улыбкой. «Выпейте горячего чаю, — сказал Роман. — У меня хороший чай, английский, настоящий. Другого ничего не предлагаю». — «А почему?» — истерический смешок сорвался с ее губ. «Потому что вам это нельзя», — строго произнес Роман, заварил ей крепкого чаю в большую фарфоровую чашку. Она покорно стала пить маленькими глотками. Роман почувствовал, что ей страшно хочется спать. Он постелил ей на диване, и она легла, не раздеваясь. «Спасибо», — прошептала она, и он увидел на ее полусонных глазах хрусталики слез. Роман накрыл ее одеялом и вышел на крыльцо. Снова закурил, хотя его тошнило от сигарет. Вдали он увидел маленького человечка, спешащего, спотыкаясь, к его дому.