Воронцовы. Дворяне по рождению

Более того, в перспективе он планировал произвести религиозную реформу, которую, как он считал, не до конца завершил Петр I, – секвестировать церковные земли, уменьшить количество икон в храмах и ввести обряд богослужения по протестантскому образцу. Пока же молодой император в пику официальным церковным иерархам всячески покровительствовал старообрядцам, считая их «русскими протестантами». Все эти нарочитость, эмоциональная неустойчивость и откровенное прусофильство оскорбляли патриотические и религиозные чувства не только двора, но и гвардии, и прогрессивно мысливших сторонников Екатерины II. В отличие от нее Елизавета Воронцова не интересовалась большой политикой, но славилась свободомыслием и, судя по всему, была не слишком набожна. Иначе, возможно, она бы предупредила императора о том, что его положение становится все более шатким. Елизавета Воронцова закрывала глаза на мимолетные интрижки Петра с другими фрейлинами, на досуге устраивая «соперницам» беспощадные разборки с применением площадной брани и тумаков. Личные отношения с возлюбленным волновали ее значительно больше, чем политическая ситуация при дворе да и в стране в целом.

Вероятно, самым светлым моментом в его не очень счастливом браке, да и жизни в целом, была любовь к «Романовне», у которой так сладко можно было поплакать на широкой и мягкой груди. Злые дворцовые языки судачили, что в приступах гнева Лизка не раз бивала ночной туфлей своего венценосного возлюбленного, но Петр сносил все с кротким смирением. Этакая «местечковая» семейная жизнь, только герои живут во дворце и один из «супругов» по совместительству является политическим, по крайней мере, по закону, лидером…

Поэтому Воронцовы (Роман и его брат Михаил) и постарались максимально использовать свое влияние для реализации именно тех близких им проектов, которые разрабатывались еще в эпоху Елизаветы. Этим-то и объясняется принятие первых манифестов и указов, столь положительно воспринятых дворянским обществом. В первых главах уже упоминалось, что указы, созданные окружением императора и под его влиянием принятые, во многом отличают традиционный образ тщедушного солдафона-императора, от принятого некоторыми историками образа Петра III как дальновидного реформатора, пекущегося о благе своей страны и не боящегося самых радикальных мер и реформ ради ее процветания. Тут опять налицо то ли исторический диссонанс, то ли политический, ведь принято считать, что Екатерина II – прогрессивная, дальновидная, просвещенная, с самим Вольтером состояла в переписке, а супруг ее, ну что супруг, то ли солдатиков коллекционирует, то ли марширует дезабилье… Только вот глубокие исторические исследования свидетельствуют об обратном. В этом же свете о Елизавете Воронцовой складывается впечатление, как о достойной сопернице императрицы Екатерины, своеобразной государственной музе, вдохновлявшей Петра III на многие реформы.

Дезабилье (устар.) – одежда, которую надевают, встав с постели. Удобная домашняя одежда, которую не носят при посторонних.

Современники, хотя и подтверждают огромное влияние Елизаветы на великого князя и императора, говорят об инертности ее в делах политических, что вполне объяснимо – не обладая тщеславием своей сестры, по воле случая и коварного Амура оказавшись в котле кипящих событий, не стремилась играть главные роли на политической арене. Ей нравилось демонстрировать свою власть публично – на балах и куртагах, на парадных обедах – и в узком ближнем кругу. Доброе сердце мешало ей, как говорят, подтолкнуть Петра III к расправе с нелюбимой и неверной женой и занять более достойное положение и при дворе, и в государстве. Она уступила разработку политических интриг своим ближайшим родственникам, которые теперь наперебой гордились ее «взлетом» и «блестящей» участью.

Куртаг (от фр. cour – двор, и нем. Tag – день) – выход при дворе, приемный день при дворе.

Так ли это, или историки и летописцы сгущают краски, доподлинно вряд ли возможно разобраться. Но отношения этих исторических персон, Елизаветы Романовны Воронцовой и императора Петра III, тоже имеют право называться любовью, несмотря на то, что потомками им отведено не самое почетное место.