Ворону не к лицу кимоно

– Не думаю. Сейчас-то он ездит даже во внешний мир, – пожала плечами Самомо. – После пребывания в Западном доме здоровье его наладилось, так что он, говорят, изволил много земель посетить. Возможно, и восточные земли навещал.

От этих слов Самомо лицо Асэби невольно покраснело. Самомо заметила это и понизила голос:

– А вам, госпожа Асэби, доводилось встречать молодого господина?

Асэби все-таки проговорилась – наверное, потому, что ей было легко с Самомо, ее ровесницей. Очень уж ей хотелось, чтобы ее выслушал тот, кто не поднимет излишний шум.

– Знаешь, когда я была маленькой, я как-то раз удрала из усадьбы. Узнала, что сакура уже в полном расцвете, а Укоги отказывалась меня вести туда – говорила, что в начале весны ветер еще холодный.

Асэби не была настолько своенравной, чтобы не слушать Укоги. Наоборот, ее всегда хвалили за понятливость, но тут она все-таки заупрямилась.

– Как-то раз я обнаружила, что слуги оставили открытым черный ход. Обычно я бы не обратила на это внимания, но уж очень красивая сакура виднелась оттуда.

Асэби выскользнула из усадьбы так, чтобы ее не заметили Укоги и другие дамы-нёбо, и отправилась любоваться сакурой.

На границе восточных земель была отвесная скала. Когда-то там текла бурная река, но воды постепенно становилось все меньше, и теперь речушка была крохотной, из-за чего и сложился такой рельеф. На скалах со стороны восточных земель росло множество деревьев сакуры, и они были так красивы!

– Я очень хотела посмотреть на них и вышла на самый обрыв. И вдруг услышала смех.

Повернув голову, Асэби увидела под обрывом две маленькие тени. Это явно были дети, которые оперлись на отвесную стену и весело о чем-то болтали. Один из них держал под мышкой что-то непривычного цвета.

– Он нес лиловое кимоно.

Как Асэби ни было стыдно, она поняла смысл этого только что. А вот Самомо, похоже, сообразила сразу же:

– Это и был молодой господин, верно?

– Думаю, да.

Впервые в жизни она увидела тогда такого красивого мальчика. Ничего не изменилось и сейчас, спустя почти десять лет. Он явно сильно отличался от других мальчиков – сыновей, которых иногда приводили с собой слуги.

– Правда, тогда появилась Укоги и отругала меня, так что они сразу же исчезли.

Она не могла этого забыть. С какого-то момента у нее вошло в привычку вспоминать его каждый раз, когда зацветала сакура. Одно время Асэби даже сомневалась, не сон ли это, вспоминая его далекую от реальности фигуру.

– Я и не знала тогда, что это был он…

К ее вздоху примешалось что-то сладкое. Самомо, пристально наблюдая за Асэби, тихонько прошептала:

– Вам нравится молодой господин, да?

Щеки Асэби мигом вспыхнули. Она не ответила ни «да», ни «нет», но Самомо сама все сообразила. На ее лице отразилось то ли понимание, то ли восхищение, и в следующий момент она энергично кивнула:

– Хорошо. Тогда Самомо поможет госпоже Асэби.

Что? Асэби невольно повысила голос:

– Что значит «поможет»? Ты же в Летнем павильоне… – начала было Асэби, но Самомо перебила ее и легонько покачала головой.

– Я ведь из дома Сокэ. Госпожа Фудзинами мне давно сказала, чтобы я считала вас, а не госпожу Хамаю, своей хозяйкой вместо нее.

Самомо продолжала с кислым лицом:

– В Летнем павильоне странно. Даже если бы госпожа Фудзинами меня не предупредила, я бы не смогла испытывать симпатию к госпоже Хамаю или к придворным дамам Летнего павильона.

Асэби, почувствовав в этих словах какую-то недоговоренность, переспросила:

– А что странно?

– Придворные дамы в Летнем павильоне и сама госпожа Хамаю как будто не замечают друг друга.

Асэби вспомнила: действительно, придворные дамы из Летнего павильона в основном были неразговорчивы и неприветливы. Возможно, между дамами, прибывшими из Южного дома, и дамами, присланными из дома Сокэ, была слишком большая пропасть.

– Поэтому прошу вас, госпожа Асэби, положитесь на меня. Я все для вас сделаю. – Выражение глаз Самомо при этих словах было бесконечно серьезным. – Я понимаю, что невежливо с моей стороны так говорить. Но я восхищена вашими чувствами, госпожа Асэби. Я слышала, что говорила госпожа Хамаю, поэтому вдвойне восхищена.

Самомо сказала, что стать супругой наследника можно и по искренней любви, а вовсе не по политическим мотивам.

– Мой младший брат скоро станет членом гвардии Ямаути-сю: он поступает в академию дома Сокэ, Кэйсоин. И тогда он сможет рассказывать нам в письмах, как поживает молодой господин. Да я и в другом смогу вам пригодиться, как придворная дама дома Сокэ.

Наверное, она искренне думала так. Асэби почувствовала к Самомо близость, которую раньше ей не доводилось испытывать.

– Спасибо. Только не надо думать, что я могу стать супругой молодого господина или еще что-нибудь такое значительное… Я бы просто хотела попросить тебя иногда становиться моей советчицей.

Самомо стала было возражать по поводу такого значительного, но, услышав следующие слова Асэби, просияла:

– С удовольствием! Если только вас устроит моя скромная особа.