Вороны Чернобога

Заледенев от непонятного страха (остальным–то в парикмахерской хоть бы хны!), Руся наблюдала, как странная тень, постоянно смываемая другими тенями, более прозрачными, начала движение по потолку к стене. Собирается спускаться?.. И стороной — понимание: чем больше смотришь на эту полупризрачную тень, тем больше она… твердеет и обретает жёсткие очертания…

Пальцы онемели. Длинная деревянная ручка щётки словно в недоумении постояла самостоятельно, освобождённая от их хватки, а затем медленно и торжественно описала полукруг, падая на пол. Руся безразлично проследила это падение, с каким–то облегчением оторвав взгляд от потолка.

От грохота упавшей щётки вздрогнули все.

А тень на потолке заторопилась вниз — да так, что Руся с визгом помчалась к двери. Распахнув её, забыв обо всём на свете, девушка кинулась по коридору, врезаясь в людей, заполнявших его, отшатываясь от тех, кого всё–таки видела на своём суматошном пути.

— Русенька! — удивлённо вскрикнул кто–то.

И она бросилась на этот зов знакомого голоса, ещё не понимая, кто это, но инстинктивно помня, что этот пока плохо воспринимаемый человек всегда защитит.

— Бабуля! — выдохнула она, когда её чуть ли не поймали в крепкие объятия. — Уйдём быстрей! Уйдём отсюда! Пожалуйста, бабуля!

— Что случилось? — испуганно спрашивала бабуля, обнимая её. — Тебя отругала Алевтина? За что? Не плачь, Русенька!

«Отругала Алевтина»?

Девушка истерически расхохоталась. Да что такое Алевтина в сравнении с тем чудищем–тенью, что спускалось к ней с потолка?!

Да и поймёт ли бабуля, скажи ей Руся, кто именно её напугал?! И девушка, прижимаясь к старой женщине, не обращая внимания на оглядывающихся людей, расплакалась от безнадёги…

Спустя минуты они сидели на скамье в фойе ТЦ. Руся вздрагивала и, икая от плача и пережитого, то и дело прикладывала к мокреющим от слёз глазам бабулин платочек. Одновременно она мрачно думала о самом страшном, что случилось с ней. Был такой зарубежный фильм про очень умного дядьку. Он во многом разбирался — и в жизни, и в людях, но в его собственной жизни существовала жуткая проблема: он был шизофреником. А если?..

Руся вновь залилась слезами, едва только подумав о своём страшном будущем несчастной шизофренички…

— Ну, не плачь, миленькая, не плачь, — вполголоса уговаривала бабуля. — Сейчас домой пойдём, успокоишься и всё расскажешь. А там мы вдвоём да разве не справимся?

— Бабуля-а… — взрыдывая, попыталась всё же шёпотом объяснить девушка. — Он тако–ой стра–ашный… Как во сне-е… Я думала-а, во сне-е со–он, а он настоя–ящий…

— А кого ты во сне видела? — осторожно спросила бабуля.

Руся этой осторожности не заметила и, вздыхая, принялась рассказывать:

— Там много чего было — во сне–то… Я сначала увидела тех, которые мне волосы заплели. Они такие маленькие, а ноги как у курицы…

— Что-о? — ахнула бабуля.

Руся мгновенно пришла в себя и прикусила язык. Нашла о чём рассказывать! Разве такое можно кому–то?! Ну всё. Бабуля сейчас позвонит маме и папе, а родители заставят дочь пойти к психиатру…

За что?! И Руся снова разрыдалась — уже от страха. Но на этот раз ревела недолго. С нового перепугу, чуток успокоившись, попробовала дать задний ход, искательно заглядывая в бабулины глаза и делая вид, что всё в порядке:

— Бабуля, это всего лишь сон!

— Если бы… — непонятно вздохнула бабуля и кивнула: — Разве ж во сне тебе волосы заплели–то? Рассказывай–ка, Русенька, мне всё.

— А ты маме не расскажешь потом? — опасливо посмотрела на неё девушка.

— А на кой ей это знать? — кажется, риторически, но довольно странно вопросила бабуля. И, взяв внучку за руку, твёрдо добавила: — Сами справимся!

Руся в ответ крепко сжала её ладонь. Неужели не всё потеряно и бабуля не отправит её в психбольницу?

Но посидеть в фойе ТЦ и серьёзно поговорить им не дали.

Только Руся собралась с силами, чтобы начать рассказывать, как, подняв глаза, в панике ойкнула: к ним решительно направлялась Алевтина.

— Больше я её к себе на работу не пущу, — строго сказала женщина, остановившись перед ними и даже не подумав поздороваться с бабулей. — Она мне всех клиенток распугала своими воплями! Ищите для своей истерички другую работу!

Она жёстко повернулась и ушла. А Руся, глядя ей вслед, снова всхлипнула.

— Забудь про неё, — велела бабуля. — Мы тебе работу лучше этой найдём! Сходи за своими вещами, а я здесь подожду.

Руся нерешительно встала: идти в парикмахерскую, где на неё все уставятся, как на психованную, не хотелось. Но пришлось.

Повезло: пока спускалась в цокольный лабиринт, навстречу побежала Лена–парикмахер с её сумкой.

— Ты чего? — попеняла Русе мастер. — Чего вдруг разоралась?

— Все клиенты сбежали, да? — виновато спросила девушка.

— Кто тебе сказал? — изумилась та. — Алевтина, что ли? Наплюй! Там сидели все наши постоянные, так что все остались и всем мы причесоны успели сделать. А ты–то что?

— Я… — Руся неожиданно успокоилась: ишь, Алевтина–то — врушка! Значит, и ей, Русе, совсем не зазорно соврать. — Там паук был — страшный–престрашный! А я их с детства боюсь.