Вороны любят падаль

Идти было, собственно, некуда. Карманы были пусты. Томилин все-таки прогулялся по вагонам. В одном из них он увидел стриженого в серой рубашке. Тот был уже на взводе, с раскрасневшейся физиономией и уже откровенно агрессивным. Сейчас он что-то на повышенных тонах выяснял у кудрявого высокого парня, похожего на студента, норовя ударить его по лицу. В конфликт уже вмешались проводники – женщина и мужчина, – и положение грозило выйти из-под контроля каждую минуту. За спиной у стриженого просматривался еще какой-то скользкий тип с пудовыми кулачищами, явно приятель, и тоже разгоряченный выпитым. Володя не стал ждать, чем кончится инцидент, и вернулся в купе. Полина уже забралась под одеяло. Томилин подмигнул ей, но, получив в ответ лишь строгий взгляд, вздохнул и принялся смотреть в темнеющее окно. От нечего делать он попытался сообразить, кто в Зеленодольске может его помнить, а точнее, кто мог бы хотя бы захотеть его вспомнить. Таких людей в родном городе вряд ли было много. Как-то не удавалось ему располагать к себе окружающих. Все было с точностью до наоборот, а сам он в чем-то походил на того стриженого, что затевал сейчас скандал в соседнем вагоне. Еще спасибо дядьке, ныне, получается, покойному, который отмазал его тогда от тюрьмы. Дядька был сложным человеком, в душе презиравшим людей за их слабости, но сам никаких слабостей не чуравшийся. Володя слышал и о его любовницах, и о злоупотреблениях по службе, и о жестокости, и о многом другом, но не ему было судить дядьку. И даже один-единственный раз решился он вернуться в город, чтобы сказать последнему живому родственнику, что все у него в порядке и на кривую тропинку возврата не будет. Поблагодарил, одним словом, за науку и помощь. Дядька в тот раз был особенно немногословен и, кажется, не слишком рад встрече, но принял племянника радушно и даже ссудил без отдачи некоторую сумму денег. Расстались они тогда быстро, неловко и, как оказалось, навсегда. Но вспоминал Томилин сурового дядьку с неизменной теплотой.

На зоне Володя наверняка махнул бы на себя рукой, превратился бы в зверя. А на том переломном этапе он вдруг понял, какая распахивается перед ним пропасть, и притормозил. Со стороны, может быть, это и не было заметно, но Томилин чувствовал – есть черта, за которую он уже никогда не переступит. Наверное, дядька с самого начала знал о нем что-то такое, чего он сам про себя узнал только теперь. Он валял дурака, прожигал жизнь, морочил людям головы, гонялся за легкими деньгами, но к злодеям его больше не тянуло. У него вообще не было теперь друзей – ни новых, ни старых. В этом он был похож на дядьку.

Почему-то приходила на ум только одна фамилия – Затулин Колька, старый его школьный дружок, тихо ушедший в сторону, когда Томилин пустился во все тяжкие. Только поди найди его теперь, когда столько воды утекло. Жив ли он, не уехал ли куда, какую профессию выбрал, захочет ли признать старого кореша – на эти вопросы не было ответов.

Володя так задумался, что отключился от внешнего мира и вздрогнул, когда дверь в купе с грохотом откатилась в сторону и внутрь ввалился, обдав всех свежим перегаром, стриженый сосед с налитыми кровью глазами. Он секунду постоял, собираясь с мыслями, а потом шагнул прямиком к Полине и с шумом уселся на полку у нее в ногах. Дверь за его спиной осталась открытой.

– Ну что, студентка, читаем? – Он бесцеремонно попытался выхватить книгу из ее рук. – Глазенки портим? Ну-ка, дай-ка сюда!

Томилин снова вздрогнул. На этот раз от гнева и отвращения. Он резко поднялся, намереваясь проучить наглеца как следует, но тут произошло то, чего он никак не ожидал.

Не выказав никакого испуга, Полина просто отвела в сторону руку с зажатой в ней книгой, подтянула колени к подбородку и мгновенно выбросила вперед ноги, въехав стриженому пятками в лоб. Раздался звучный шлепок. Не ожидавший такого оборота, пьяный откинулся назад, потерял равновесие и свалился между полками. Но тут же принялся карабкаться наверх, хватаясь за поручни и матерясь в полный голос.

– Охренела, сука? Да ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю?

На Томилина он по-прежнему не обращал внимания, будто того и не существовало. Это было по-своему обидно, но у Володи и без того хватало поводов, чтобы забыть о благих намерениях.