Вороны любят падаль

Человек поднял голову, повернулся и уставился на Дроздова. В глазах его не было ни страха, ни надежды, ни того неугомонного огонька, какой бывает в глазах прирожденных мошенников. Вообще его лицо никак нельзя было назвать отталкивающим. Это было лицо человека, немало испытавшего, усталого, но ничуть не озлобленного. При иных обстоятельствах они вполне могли стать друзьями, подумалось Дроздову.

– Все, брат! Игра окончена, – добродушно сказал он. – Бери свои вещи, какие у тебя есть, и поехали.

– Ага, – спокойно отозвался фальшивый Томилин. – Айн момент.

Он неспешно приподнялся с кресла, стянул со спинки потертый пиджак, перекинул через плечо и, подхватив банку с попкорном, сунул ее под нос Дроздову.

– Будешь?

И прежде чем Виктор успел опомниться, ему в лицо выплеснулось содержимое банки, резко пахнущее подгорелым маслом. Он невольно отпрянул, а «Томилин» бросился к окну и вскочил на подоконник.

– Он уходит! – завопил Дроздов, швыряя молоток вслед беглецу. – Вниз!

«Томилин» уже прилаживался спрыгнуть вниз, как молоток врезался ему в левый локоть и помешал сгруппироваться. Без единого звука мужчина неловко рухнул вниз.

Бобров понял Дроздова с полуслова и уже с грохотом скакал по ступенькам вниз, спеша перехватить мнимого Томилина на улице. Виктор бросился к окну. И вдруг за его спиной прозвучал странно знакомый голос:

– Стоять!

Дроздов обернулся. В дверях стоял его старый знакомец Лоскутов и целился в него из пистолета с левой руки. Синяк на лбу приобрел оттенок мертвенной желтизны, и лицо Виталия приняло удручающе неприятный вид. К тому же у него явно были проблемы с правой рукой – она висела у него как протез.

– А, привет, приятель! – весело произнес Дроздов, отступая от окна и протягивая руку для приветствия. – Давненько не видались.

– Стой, где стоишь, ищейка долбаная! – зашипел сержант. – Ты на частной территории. Просверлю дырку…

– Да и ты не на своей, герой-пионер! – заметил Дроздов, приближаясь еще на шаг. – Насколько я понимаю, тебе теперь позвонить надо, а рука одна? Давай ствол, я подержу!..

Он сделал еще шаг. Битое лицо Лоскутова перекосилось. Виктор пихнул кресло. Оно врезалось в полицейского. Дроздов нырнул вниз. Грохнул выстрел. Виктор дернул Лоскутова за ноги, и тот полетел на пол. Дроздов перехватил его руку с пистолетом и вывернул. Сержант заорал.

– Ты еще пожалеешь, сука! Ты еще на коленях ползать будешь…

Теперь, когда он остался без оружия, справиться с ним не составило никакого труда. Дроздов скрутил его и по примеру остальных обмотал скотчем. Потом спокойно спустился вниз и вышел на улицу.

Бобров стоял над фальшивым Томилиным, который сидел на земле, и мирно с ним беседовал.

– Ты живой? Поздравляю! – приветствовал он Дроздова. – А этот выпал из окна и подвернул ногу. Облегчил нам задачу.

– Форму потерял, – смущенно объяснил псевдо-Томилин. – Не сгруппировался. Ты еще молотком…

– В следующий раз я тебя не так уделаю! – сердито пообещал Дроздов, у которого в ушах еще стоял грохот выстрела. – Тащим его в машину, Григорий Семенович!

17

К вечеру над городом начали сгущаться тучи. Черные с красноватым закатным оттенком, они заполнили все небо. Поднялся ветер. Где-то за рекой то и дело угрожающе погромыхивало. Особенно сильный порыв ветра срывал с края тучи несколько крупных капель, и они россыпью падали на горячий асфальт, где моментально испарялись. Вот-вот должна была разразиться гроза.

Приземистый черный автомобиль остановился возле шестнадцатиэтажного дома, на первом этаже которого располагался салон красоты, по случаю позднего часа уже закрытый, а все прочие этажи были отданы под жилые квартиры. Большей частью жильцы их уже спали, но десятка два окон еще светилось.

– Ваша задача, Маевский, убедить Самойлову открыть дверь. Муж ее в отъезде. Вам она должна поверить. С вами пойдет Коровин. Если не удастся ее уговорить, доставите силой. Но это на крайний случай. Скажете, что на ее офис совершено нападение и нужно дать показания, что пропало.

Жмыхов произнес все это монотонно, словно читая по бумаге, ни разу не обернувшись в сторону Маевского.

– Она может перезвонить в полицию, – поспешно сказал Станислав, которому перспектива участвовать в спектакле совсем не улыбалась. – Чтобы убедиться… И потом, не проще ли было взять ее там, возле офиса, после работы? Зачем нужно все осложнять? Она может поднять шум…

Теперь майор обернулся. В тусклом свете от приборной доски Маевский видел, что на него сейчас обращены взгляды всех, кто сидел в машине, – Жмыхова, Коровина и водителя, фамилию которого он не знал. Секунд пять длилось напряженное молчание. Потом Андрей щелкнул дверцей и сказал:

– Так! Выйдем, Маевский!

Они вышли из машины и сделали несколько шагов в сторону, словно прогуливаясь. Горячий ветер взъерошил им волосы, надул пузырем рубашки.